Тайное учение даосских воинов - [31]

— Саша, подойди сюда, — крикнул он.

Он стоял рядом со своим приятелем и какой-то женщиной.

— У тебя есть ключи от красного уголка? — спросил Сергей.

— Наверно, они у матери, — ответил я.

Моя мать, убежденная коммунистка, несмотря на то, что была инвалидом I группы и много лет болела раком, испытывала неумолимую страсть к общественной деятельности, была активисткой, и ключи от красного уголка, где проводились партсобрания, хранились у нее.

— А зачем вам ключи от красного уголка? — поинтересовался я.

— Мы хотим поиграть там в шахматы, — с невинным выражением лица ответил Сергей.

Эта причина показалась мне достаточно убедительной, и я даже не предположил, что здесь может быть что-то не так.

— А ты уверен, что там закрыто? — спросил я. Мы подошли к красному уголку.

Сергей попробовал открыть дверь, но она оказалась запертой.

— Может быть, не стоит беспокоить твою мать, — сказал Сергей. — Попробуй нажать на дверь посильнее. Мне кажется, она откроется.

Я надавил на дверь плечом, Сергей мне помог, и действительно она распахнулась. Мы вошли внутрь полуподвального помещения, спустились вниз по лестнице, включили свет. Приятель Сергея и женщина пошли вперед. Я хотел пойти за ними, но Сергей меня остановил, сказав:

— Не ходи туда, они хотят побыть вместе.

— Вы собираетесь играть в шахматы или совсем в другие игры? — поинтересовался я.

— Подожди, я сейчас вернусь, — сказал Сергей.

Он подбежал к распределительному щитку и вывернул пробки. Свет погас. В темноте Сергей вернулся ко мне. В соседней комнате послышался стук падающей мебели, что-то разбилось, и я услышал раздраженные крики женщины:

— Нет, нет! Всем я не дам. Я договорилась с тобой одним, а там два таких здоровенных кобеля. Они мне всю матку вывернут наизнанку.

Сергей липкими вспотевшими руками вцепился мне в плечи, потряс и срывающимся голосом сказал:

— Подожди, сейчас она даст ему, а потом и нам даст, обязательно даст…

На это я ответил:

— Ты что, свихнулся? Это же изнасилование. Что ты затеял, идиот?

Только тут я понял, что, похоже, начинаются неприятности.

— Да ты не волнуйся, сейчас, сейчас… — бормотал Сергей. Я развернулся и оттолкнул его.

— Сейчас я включу свет и уйду отсюда, — сказал я. Нащупывая распределительный щиток, я вдруг подумал о том, что хорошо, что я в перчатках. На улице уже было прохладно, и я так и не успел снять перчатки, войдя в подвал.

Я ввернул пробки, вспыхнул свет, и в этот момент в дверь, которую Сергей предусмотрительно запер изнутри на крючок, кто-то начал ломиться. Раздался командирский голос моей матери:

— Бандиты! Немедленно откройте! Хотите изнасиловать бедную девочку! Я этого не допущу! Со мной наряд милиции.

Милиция, обескураженная таким ураганным натиском, как впоследствии выяснилось, держалась от матери на почтительном расстоянии сзади.

— Вот испытание, предсказанное Ли! — мелькнуло у меня в голове.

Я заскочил в актовый зал, включил там свет, приоткрыл дверь примерно на одну треть и прижался к стене около двери таким образом, чтобы она, если ее кто-нибудь откроет, скрыла меня.

Сергей побежал туда, где ссорились его приятель и женщина.

Не выдержав напора, дверь распахнулась, вошли двое в штатском, несколько милиционеров в форме, любопытные жители двора и, естественно, моя мать.

Один из людей в штатском, открыв дверь в актовый зал почти полностью, вошел, окинул комнату взглядом и ушел, не заметив меня, в комнату, где играли в шахматы и где милиция задержала героев несостоявшегося изнасилования.

Я аккуратно прикрыл дверь, выключил свет, хотя понимал, что это небезопасно, взял лежавшую на одном из стульев газету, положил ее на подоконник, открыл окно, убедился, что никто не видит, как я вылезаю, вылез через окно, наступив на газету, чтобы не оставить следов, забрал газету и, аккуратно закрыв окно, бегом бросился по улице к остановке автобуса, идущего в сельхозинститут. Там я открыл своим ключом комнату ДНД и записал в журнале, что в такое-то время находился на дежурстве там-то и там-то, обеспечив себе таким образом пусть не очень надежное, но все же алиби.

Показавшись в общежитии и прогулявшись по городу, я вернулся домой и застал мою маму в очень возбужденном состоянии.

— Как хорошо, что ты вернулся, сыночек! — захлебываясь от переполнявших ее чувств, причитала она. — Представляешь, какой ужас. Сергей со своим приятелем затащили в красный уголок какую-то проститутку и захотели ее выебать, а она им не дала, и их забрали в милицию за изнасилование. Ко мне прибежал сосед, которого они не взяли с собой, и сказал, что они собираются изнасиловать бедную девочку. Я думала, что там действительно маленькая девочка, вызвала милицию, а там оказалась такая прошмондовка, что на ней клейма негде ставить.

На следующий день я узнал, что Сергея отпустили благодаря тому, что его мать работала в милиции. Женщину смогли уговорить не подавать заявления, хотя она некоторое время отказывалась это делать, ссылаясь на то, что их там было трое, целая банда, и особенно страшным был последний, который потом исчез, это бы для нее добром не кончилось, и т. д.

Но Сергей с приятелем решили, что лучше про меня не упоминать, чтобы им не «пришили» групповое изнасилование, и стояли на своем, утверждая, что их было только двое. Дело замяли, и они отделались легким испугом.