Тайное учение даосских воинов - [110]

Ли взглянул мне в глаза и спокойно сказал:

— Все в наших руках. Если не будешь давать, у тебя нечего будет взять.

Я уже научился расшифровывать подобные фразы Учителя и понял, что я не только не должен давать новую информацию, но и не давать никаких поводов для подозрений, а значит, нужно было найти способ направить всех по ложному следу и сделать наши встречи тайными.

В тот вечер мы разработали систему условных сигналов, с помощью которых мы могли бы договариваться о встречах и передавать сообщения. Я жил на Пролетарской улице в центре города. Мой подъезд выходил в замкнутый дворик с аркой. Недалеко от арки находился дровяной подвал, разделенный на секции для каждой квартиры, потому что в доме не было центрального отопления, и жители согревались печами-буржуйками. Внизу под лестницей в каменной кладке стены было углубление. Туда мы прятали консервную банку, которая служила нашим почтовым ящиком. Сообщения мы передавали с помощью камешков и обломков черепицы, которые в различных сочетаниях означали место, где мы должны были встретиться завтра, или имели какой-либо другой смысл. Время встречи у нас обычно было согласовано заранее, так как мы встречались после моих занятий в институте. Иногда знаками на стенах арки Ли обозначал срочную встречу, и тогда я, откладывая все дела, ходил кругами по городу по определенному маршруту, и кто-нибудь из учеников Ли или учеников его учеников, проходя мимо меня с ничего не выражающим лицом, сообщал мне время и место нашей встречи.

Все это напоминало игру, и как-то я сказал об этом Учителю, на что он заметил:

— Каждая игра — это подготовка к действию.

Ощущение опасности, преследования и ореол тайны, окружавшей наши встречи, сделали мою жизнь еще более интересной и насыщенной.

И тут меня вызвали на собеседование в Комитет. Я встретился с Ли, рассказал ему об этом и спросил, что мне делать.

— Пойди туда, — сказал он. — Ты сам знаешь, как себя вести. Я на некоторое время уеду из Симферополя, но ты не будешь очень скучать по мне, потому что это время ты посвятишь обучению женщиной, что будучи не менее познавательно, для тебя явно более приятно.

Я покраснел и попытался было протестовать, но в глубине души я чувствовал, что мечтаю о том, чтобы прекрасная кореянка обучала меня непрерывно в течение нескольких ближайших десятилетий.

В указанное время я явился в КГБ. Меня довольно долго продержали в коридоре, где я от скуки изучал развешанные по стенам портреты и какие-то исторические документы. Наконец меня пригласили в кабинет, и двое сотрудников, явно настроенных недружелюбно, начали расспрашивать меня обо всем, что происходит в среде любителей боевых искусств, в околойогических, околооккультных и прочих кругах. Вопросы носили, в основном, общий характер, без уточнения подробностей. Потом неожиданно, без всякого перехода один из комитетчиков спросил меня:

— Когда ты познакомился с Ли Намсараевым? Кто он, откуда и что тебе о нем известно?

На мгновение я опешил, потому что не думал, что в Комитете известно имя Ли, так как я называл его всего нескольким своим гражданским друзьям, и только в самом начале своего ученичества.

Понимая, что ставлю крест на своей будущей карьере офицера КГБ, я ответил:

— Никакого Намсараева не существует. Это имя я придумал для того, чтобы поддерживать свой авторитет в кругах любителей боевых искусств. Я сам придумываю новые техники рукопашного боя, но мои техники никого бы не заинтересовали, поэтому я говорю, что у меня есть некий Учитель, кореец Ли Намсараев, и это производит впечатление. На самом деле Ли Намсараев просто миф.

— Наши сотрудники неоднократно видели тебя с корейцами. У нас есть несколько докладных записок по этому поводу.

— Вы же знаете мою популярность, — сказал я. — Ко мне вечно подходят знакомиться самые разные люди. Я знаю в лицо половину Симферополя, даже не представляя, как зовут многих из тех, с кем я здороваюсь. Но если ко мне теперь когда-нибудь на улице подойдет кореец, я обязательно спрошу его паспортные данные и немедленно сообщу их вам.

Не думаю, что моим собеседникам понравился этот ответ, но они были вынуждены принять его.

Разговор закончился рассуждениями на тему о проникновении чуждой идеологии в нашу страну, и я с воодушевлением вызвался помочь в плане анализа ситуации и составить доклад о том, почему эзотерические учения оказывают такое влияние на нашу молодежь, и что в них кажется юношеству таким привлекательным и интересным.

Кислые лица сотрудников лучше всяких слов сказали мне, что меньше всего их интересуют мои рассуждения на эту тему. Они похлопали меня по плечу и, фальшиво улыбаясь, попрощались, пожав мою вспотевшую от переживаний руку.

Глава XX

Была суббота. Не помню, как мне удалось договориться со старостой, но я сумел смыться из института. У нас должна была быть практика по уборке фруктов, возникла неразбериха — какая группа должна заниматься, а какая ехать на уборку. Воспользовавшись этим, я предпочел развлечься в городе. Теплый солнечный осенний день вдруг напомнил мне, что я уже почти два года знаком с Ли. За эти два года произошло столько событий, что я стал совершенно другим человеком.