Тайное учение даосских воинов - [11]

Так, по словам моего Учителя, у Учителя его Учителя хранилась уникальная рукопись, посвященная лечению ряда заболеваний путем поселения больного в той или иной местности, даже, скорее, месте, ограниченном пространстве в несколько квадратных метров, где он должен был находиться определенное время в определенных позах.

Шоу лечили и запахами трав и минералов, и грязевыми ваннами, которые составлялись на основе ряда трав и препаратов животного происхождения. Некоторые лекарства готовились долго и сложно. Например, туша быка, специальным образом приготовленная, нашпиговывалась растительными, животными и минеральными препаратами, и закапывалась на несколько десятков лет в каком-либо месте, а данные о расположении этого места передавались младшим братьям вместе с рецептом приготовления из туши лекарства или грязи.

Исключительно интересным был метод лечения «сын неба — дочь земли», связанный как с управлением энергией, так и с методами самогипноза и групповой психотерапии. Больной вводился группой последователей Шоу-Дао в состояние, подобное гипнотическому, в котором он представлял себя малой частью Вселенной, обоеполым зародышем, слившимся воедино с отцом-небом и матерью-землей. После транса, который длился 36 часов, выздоровевший больной приходил в сознание.

Уникальность Шоу-Дао, с моей точки зрения, заключается именно в разнообразии способов воздействия на человеческий организм, в каждодневном совершенствовании и улучшении функционирования как внутренних органов и органов чувств, так и всего организма в целом, а также в постоянных положительных установках, направленных, с одной стороны, на ощущение молодости, причем в ее оптимальном варианте, а с другой — на постоянное ощущение радости бытия и силы жизни.

Помимо моих встреч с Учителем, в книге я попытался описать и другие события, происходившие непосредственно во время моего ученичества и до него, потому что эти события во многом влияли на мои отношения с Ли, и, кроме того, мне хотелось воспроизвести атмосферу того времени — начала 70-х годов, когда сведения о боевых искусствах, помимо традиционных самбо и дзю-до, захлестнули Советский Союз и увлечение боевыми искусствами, приняв характер эпидемии, во многих случаях переходило все разумные пределы.

Глава I

Увлечение боевыми искусствами захватило меня с девятого класса, когда я записался в секцию самбо при Сельскохозяйственном институте. Впоследствии я начал изучать дзю-до под руководством Игоря Васильевича Бощенко и Вячеслава Ловягина.

К концу девятого класса я впервые услышал о карате и, продав коллекцию марок, купил набор фотографий, сделанных с польского учебника карате, где были показаны основные стойки, удары руками и ногами, разные ударные части. Я очень увлекся этим, тогда еще практически неизвестным и почти мифическим видом единоборств.

Через моего тренера я доставал различную литературу по боевым искусствам, но, в основном, это были книги по самообороне, джиу-джитсу, чехословацкие, немецкие и другие учебники.

На первом курсе института я узнал, что несколько моих бывших одноклассников занимаются карате у легендарной тогда в Симферополе личности по кличке Мишель. Настоящее имя Мишеля было Эльюнси Мухаммед. Он был подданным Туниса и учился в Симферопольском медицинском институте. По словам его учеников, Эльюнси был обладателем высоких титулов в различных дисциплинах будо. Мои друзья — ученики Эльюнси — обучали меня его технике на лестничной площадке одного из жилых домов Симферополя. На лестничных площадках нижних этажей обычно целовались влюбленные парочки, а самая верхняя площадка заменяла нам спортзал. Терпеливые жители дома покорно сносили какофонию звуков, складывающуюся из вздохов и стонов влюбленных и ударов, рычаний и криков, доносившихся сверху. Наши тренировки продолжались долгие часы, иногда до двух-трех часов ночи.

По сравнению с самбо и дзю-до в карате и системе Мишеля меня поражали простота, четкость и эффективность приемов, и сама эта простота и новизна иногда казались одновременно шокирующими и завораживающими.

Тогда-то в полной мере и зародилась во мне страсть к боевым искусствам, потому что спортивное самбо и дзю-до меня давно не удовлетворяли своей усложненностью и тяжеловесностью. Мне захотелось отыскать или создать самому наиболее эффективную систему рукопашного боя.

По городу поползли слухи, что я увлекаюсь карате, и ко мне потянулись многие из тех, кто интересовался боевыми искусствами. У меня появились ученики, и мы тренировались где только возможно — в лесу, в поле, подвале, на улицах, в квартирах, на лестничных площадках.

Потом я познакомился еще с несколькими студентами самых разных национальностей, которые в своих странах изучали рукопашный бой, и обучался у них. Постепенно сформировался устойчивый круг общения среди энтузиастов кунг-фу, карате и представителей других стилей и направлений.

К сожалению, атмосферу, царившую в этом круге, трудно было назвать благоприятной и дружественной. Тут были и соперничество, и самоутверждение, и молниеносно распространяющиеся самые невероятные сплетни и легенды друг о друге. Одну из таких удивительных легенд о самом себе я услышал однажды в поезде от случайного попутчика. Я возвращался из Одессы в Симферополь, и в купе со мной ехал молодой человек с костяшками рук, деформированными от ударов.