Тайное становится явным - [14]

Сегодня не было ни босса, ни девчонок. Босс присутствовал в зале, девчонок хватало и своих. Переливающийся огнями подъемник доставил на поверхность абсолютно голого мужчину, лысина у которого была чем-то натерта, светилась, словно лампа, а волосы вокруг нее торчали дыбом, как колючки у дикобраза. Он сидел на корточках, словно собачка, готовая броситься, рот его был раскрыт, язык торчал наружу, глаза безумно блуждали. На лбу у «дикаря» светилось: «Я — педофил». Мужчина затравленно вертел головой, лоснящуюся физиономию увечила гримаса. Поначалу никто ничего не понял, затем минута молчания сменилась диким хохотом! Люди ржали и тыкали в фигуру пальцами. Хрен его знает, что такое, но смешно. Вроде объекта арт-искусства — непонятно, но здорово! А когда фигура подпрыгнула, зажав причинное место, и принялась метаться по танцполу, надрывно вереща, пьяная публика начала аплодировать и кричать «Браво!». Многие тут же кинулись снимать на сотовые телефоны. Признаков кастрации у господина не было, но к тому самому месту были привязаны веревки, на концах которых гремели консервные банки — вроде того как мальчишки когда-то измывались над кошками (хотя и сейчас, возможно, измываются). Господин был явно не в себе. Сообразив, что вокруг него люди, он рухнул на колени, завыл. Потом вскочил и, смешно подбрасывая ноги, кинулся на толпу, надеясь вырваться из окружения. Сбил какую-то девушку в короткой юбке, и стоявшему рядом кавалеру это не понравилось — он возопил и подошвой ботинка (чтобы руки не пачкать) швырнул бедолагу обратно на танцпол. Тот носился кругами, не соображая, где находится и как себя вести.

— Вашу дивизию… — потрясенно пробормотал руководитель празднующей организации — статный тридцатисемилетний мужчина с безупречной стрижкой и в элегантном костюме. — Да это же глава нашей районной администрации господин Новогорский… Ей-богу, Новогорский… Павел Максимович… Какого черта…

Руководителя схватила под локоть главный бухгалтер организации — симпатичная сорокалетняя женщина. До того как стряслось «недоразумение», женщина танцевала с шефом и всячески старалась понравиться — невзирая на наличие у него молодой жены и двухлетнего карапуза. Она отчаянно зашептала ему на ухо:

— Юрий Федорович, я сама все прекрасно вижу, это Новогорский — собственной персоной. Делайте вид, что вы его не узнали, так будет лучше — уж поверьте моей женской интуиции… Мы не имеем к этому отношения, мы ни в чем не виноваты, сделайте все возможное, чтобы праздник продолжался…

А голый мужчина, устав метаться, сжался и горько заплакал. Разгоряченная публика начала догадываться, что что-то здесь не так. Ударила музыка на всю катушку. Плавно опустился подъемник, вернулась на место и улеглась в пазы крышка люка. Прибежали двое охранников в черном, набросили на мужчину длинную куртку и поволокли из зала. Люди провожали их глазами и снова выходили на танцпол. Пусть как-то коряво, но «анимация» удалась…

— Не трогайте меня, я руководитель Ленинской администрации! — визжал, вырываясь, мужчина, когда его проволокли по коридору и швырнули в комнату охраны.

— А я губернатор, — невозмутимо поведал охранник и отвесил чиновнику оплеуху.

— А я мэр, — сказал второй и треснул Новогорского кулаком в зубы.

— А я представитель президента в федеральном округе, — отвернулся от работающих мониторов третий, встал с вращающегося стула и пинком по заднице спровадил чиновника в угол. — Вот там и сиди, дружище. Слушайте, мужики, — он задумчиво почесал затылок, — мы, конечно, не отвечаем за действия экстравагантных устроителей этого безумия, но как это чучело проникло в здание и оказалось на подъемнике? Давайте подумаем?

Дежурный наряд полиции, благодаря «тревожной кнопке», прибыл через две минуты. Трое служивых в полной амуниции протопали по коридору в комнату охраны.

— Ну, чего тут в вашем монастыре? — прогудел сержант, удивленно разглядывая скорчившееся в углу тело с выразительной надписью на лбу. Чиновника трясло, он икал и не мог ничего сказать в свою защиту, лишь стучал зубами и исторгал что-то похожее на рычание. — Ну, ни хрена себе посетители у вас… — изумленно протянул сержант и покачал головой. — В натуре, мужики, сумасшедших тянет к сумасшедшему дому… Кто такой — не выясняли? — покосился он на охранника.

— Руководитель Ленинской администрации, — оскалился тот.

— Понятно, — вздохнул сержант. — А я Генеральный секретарь, можно?

— А я Абрамович, — встрепенулся его коллега. — С такой зарплатой им точно скоро стану.

— Ну, не знаю, мужики, не знаю… — проговорил третий патрульный, осторожно оторвался от проема и на цыпочках вошел в комнату. — Мне кажется, это чувырло и впрямь похоже на главу района…

— Ну, ты и загнул, — ухмыльнулся начальник патруля. — Глава района — мужик серьезный, некогда ему с ума сходить. Хватайте этого психа, парни, и в «бобик». В психушку повезем, куда еще? Пусть разбираются. Он не кусается у вас случайно? — патрульный опасливо покосился на вибрирующее туловище.

Женщина встревоженно посмотрела на часы — начало шестого. Где этот тип? Ведь договаривались не позднее пяти! Пора заканчивать с таким бизнесом, нервный срыв не за горами, скоро спать совсем разучится. Муж уже опасливо косится, и сын неудобные вопросы задает. Она поежилась — отопление включили, но как-то не грело. В скромно обставленном кабинете было тихо и неуютно. Лампа на столе рассыпала рассеянный свет. Из полумрака проступала висящая на стене репродукция «Утро в сосновом бору», заделанная в солидную рамку, благодарственное письмо от Комитета матерей, почетная грамота «за многолетний труд и плодотворную работу» от Департамента по социальной политике мэрии, грамота от Областного центра помощи детям, оставшимся без попечения родителей. Несколько минут назад она прошла по помещениям, все проверила, вроде порядок, дети спят, подозрительных звонков не отмечалось… Где же этот гнусный тип?