Тайное братство - [142]

— Будущее являет себя неохотно, повелитель, — угрюмо проговорил он.

Бейбарс помолчал, затем швырнул ему куклу.

— Так вот тебе рабыня.

Хадир набросился на куклу, как кот на мышь. Сел на корточки, принялся качать, издавая воркующие звуки, подносить к лицу, нюхать.

Бейбарс кивком подозвал одного из приближенных.

— Пусть приведут коменданта Манселя и с ним писца. Сейчас я продиктую послание принцу Богемону, и комендант его доставит. Думаю, принцу будет интересно узнать участь своего города. — Приближенный исчез. Бейбарс посмотрел на воинов, стоявших у входа. — Сожгите тела, пока не налетели мухи.

40

Темпл, Акра

15 июня 1268 года

Завидев Уилла, Саймон поставил бадью с водой у дверей конюшни, вытер руки о тунику. Сильно застучало сердце. Захотелось побежать и спрятаться, подождать, пока Уилл пройдет, но он не смог.

Уилл оглянулся на его оклик. Улыбнулся, помахал рукой, но лицо по-прежнему оставалось угрюмым. Саймон почувствовал знакомый трепет, всегда появляющийся при встрече с Уиллом, еще с Нью-Темпла. Но тогда это было приятно, а сейчас…

— Что случилось? — спросил Уилл.

— Да ничего. — Саймон улыбнулся. — Как ты? Мы не виделись несколько дней. С тех пор как вернулись.

— У меня все прекрасно. — Уиллу не хотелось стоять на солнце. Оно клонилось к закату, но все равно после очередного жаркого дня было душно. А тут еще из конюшни несло навозом. — Ты хотел что-то сказать?

Тон вроде был дружелюбный, но все равно какой-то официальный. Саймон совсем приуныл.

— Днем приходил Эврар, искал тебя. Велел передать, чтобы ты к нему пришел.

— Хорошо. — Уилл повернулся уходить.

— Он сказал, дело важное, — вяло проговорил Саймон ему в спину.

Уилл оглянулся:

— Ничего, несколько часов может подождать.

Саймон прикусил губу.

— Куда ты собрался? Скоро вечерня.

— Есть дела.

— Может, я могу помочь?

— Нет.

Саймон смотрел ему вслед.

Отношения у них на Святой земле были совсем не такие, как прежде. А после Антиохии совсем разладились. Саймон спросил Робера, не говорил ли он чего Уиллу. Тот заверил его, что нет.

Странно все как-то. Все пережившие Антиохию и добравшиеся сюда стали друг другу ближе, а вот у них наоборот. Переход по скалистой пустыне в Акру лучше не вспоминать. Весь первый день, куда бы они ни оглядывались, горизонт позади скрывался в дыму. Ночами Уилл разговаривал во сне. В торопливой скороговорке Саймон смог разобрать лишь одно слово: «Элвин». Его Уилл произносил мягко, с придыханием.

Это имя камнем висело на шее Саймона. Он взял бадью, наполнил поилки лошадей и задумался.

— Надо покончить с этим раз и навсегда!

Оставив конюшню на младших конюхов, он отправился в рыцарские покои.

Робер мыл руки перед вечерней. Удивленно посмотрел на Саймона с гусиным пером и листом пергамента в руке:

— В чем дело?

Саймон осмотрелся, есть ли кто-то еще в комнате.

— Ты рассказал Уиллу?

— Я же говорил, что нет. — Робер закрыл дверь.

— Тогда почему он со мной разговаривает как с чужим? — Саймон не мог представить причину разлада с другом. Только признание, вырвавшееся у него тогда, в Антиохии, почти на пороге смерти.

— Тебе это кажется, — сказал Робер. — Уилл просто не в себе. Ничего удивительного. Он потерял отца, потом Элвин. Его предал Гарин. Нужно время, чтобы со всем этим примириться.

— Я должен искупить вину. — Саймон протянул Роберу пергамент и перо. — Прошу, напиши для меня письмо.

Церковь Святой Марии, Акра

15 июня 1268 года

Пизанский квартал, улица Трех Волхвов. Птицы выделывали в бледно-розовом небе спирали. Колокола церкви Святого Андрея зазвонили к вечерне. Звон быстро подхватили другие колокола, и вскоре город огласился эхом гулких раскатов. По рассказам моряков, эти раскаты можно слышать в море за целую милю от берега. Улицы в квартале были узкие, но здания хороши. Одно лучше другого. Стекла в окнах сияли золотом на закатном солнце, даже больно взглянуть.

Колокола умолкли. Уилл продолжал свой путь. Рыночная площадь опустела. Земля была усыпана ошметками фруктов, навозом. Потерянную какой-то женщиной шелковую шаль вяло трепал горячий соленый ветер с бухты.

Сейчас почти середина лета. В Париже скоро начнется ярмарка. Девушки станут носить в волосах ленты. В прицептории на воротах перед турнирным полем уже висит список участников турнира.

Уилл пересек площадь с навесами из голубой и зеленой ткани, вошел в ворота Венецианского квартала. Стражник безразлично кивнул — мол, проходи, тамплиеру можно, и он быстро зашагал к церкви Святой Марии. Служба почти закончилась. Уилл произнес вместе с паствой «Отче наш», подождал, пока все выйдут. Несколько человек задержались, преклонив колени в молитве. Священник возился с чашей причастия и блюдом с оставшимися облатками. На первой скамье, склонив голову, сидел человек. Уилл направился к нему по боковому проходу мимо алтаря Богоматери, окруженного десятками свечей. Такие свечи зажгли во всех церквях Акры, с тех пор как пришла весть от принца Богемона о падении Антиохии. Спасшиеся рыцари появились, когда город находился уже в трауре. Уилл взял со стойки свежую свечу, зажег от пламени одной из горящих и поставил перед мраморной статуей Мадонны, ласково смотревшей на него сверху вниз. Затем прошел к передней скамье и сел рядом с человеком.