Тайник на Эльбе - [45]

— Фамилия?

— Генрих Губе, — отчеканил Аскер, вскинув голову.

— Мне надо отвечать: «господин директор», — сказал Кюмметц. — Вы поняли?

— Так точно, господин директор!

Кюмметц более четверти века провёл на военной службе и больше всего на свете ценил дисциплину и порядок. Аскер был уведомлен об этом и действовал по строго разработанному плану.

— Документы!

Аскер вынул и подал паспорт, шофёрское свидетельство, воинское удостоверение, бумагу из госпиталя.

— Вы смотрели их? — спросил Кюмметц заведующего канцелярией.

— Да, господин директор.

Кюмметц полистал бумаги, бросил на стол.

— Откуда родом?

— Вот, господин директор. — Кригер положил перед ним лист бумаги.

— Я опросил шофёра Губе и все записал.

— Восточная Пруссия, — пробормотал Кюмметц. — Из Пиллау?

— Так точно, господин директор. Только не из самого города, а километров пять к югу. Там хутора. Я с хутора Зельде.

Аскер отвечал твёрдо, не боясь ошибиться или напутать перед человеком, который оказался бы вдруг жителем тех самых мест. И Пиллау и Зельде были изучены ещё в Москве, изучены в совершенстве, до мельчайших подробностей. Столь же подробно мог охарактеризовать Аскер и членов «своей» семьи. Кроме того, как уже говорилось в одной из глав, советская разведка предусмотрела, что, проверяя личность Керимова-Губе, немцы могут сделать запрос в Восточную Пруссию. В этом случае из Пиллау пришёл бы благоприятный ответ…

— Жарко сейчас в ваших краях, — сказал директор.

— Жарко? Никак нет. У нас же всегда ветерок с моря. Дует и несёт прохладу…

— Я говорю о другом, — с досадой прервал его Кюмметц. — Сейчас Пруссия переживает тяжёлые дни, Губе.

Аскер чуть наклонил голову.

— Тяжело, господин директор, — сказал он. — Что правда, то правда.

— А как вы очутились в наших местах? — спросил Кюмметц, ещё раз внимательно ощупывая взглядом стоящего перед ним посетителя.

— Сам не знаю, господин директор. Последнее, что я помню, — это вой пикировщика русских, затем меня что-то толкнуло в голову… Очнулся в санитарном эшелоне. И вот — оказался в Гамбурге, госпиталь 22-40. Вылечили — приехал сюда. Прочитал ваше объявление в «Остбургер цейтунг». Хотел было…

— Но почему не едете к себе, в Пиллау?

Кюмметц видел, как стоящий перед ним человек смущённо опустил голову, как ссутулились его плечи, раскрылись сжатые в кулак пальцы.

— Говорите, — потребовал Кюмметц.

— Вы же сами заметили, что там горячо, господин директор, — тихо сказал Аскер. — А я хлебнул войны вот до сих пор. — Он провёл рукой по горлу. — Не поеду. Здесь проведу те несколько месяцев, что положены, мне на отдых. Я ведь знаю: и полгода не пройдёт, как опять повестка, и будь добр — надевай погоны.

— А в Гамбурге почему не остались?

— Та же причина, господин директор. Дня не проходит, чтобы не прилетели англичане или американцы. Порт горит, город горит. Да, в Гамбурге и в Пруссии — один черт.

— Шофёр Генрих Губе — счастливчик, родился в сорочке, — сказал заведующий канцелярией.

Кюмметц повернул к нему голову.

Кригер пояснил:

— Через день после того, как Губе выписался, госпиталь 22-40 взлетел на воздух.

— Д-да, — пробормотал директор. — Но откуда об этом знаете вы, Кригер?

— После того как Губе явился ко мне, я звонил в Гамбург. Комендатура подтвердила все то, что сейчас он рассказал. Хотя, конечно, это предварительно, и мы пошлём туда официальный запрос. Туда и в Пиллау.

Кюмметц задумался. Затем он задал Губе ещё несколько вопросов — о службе, о семье, об автомобилях, на которых шофёру приходилось работать. Ответы давались чёткие и точные. Все свидетельствовало о том, что Губе человек уравновешенный, и Кюмметц немногим рискует, доверившись ему как шофёру.

Зазвонил телефон. Директор снял трубку, назвал себя. Внезапно лицо его расплылось в улыбке. Он даже привстал с кресла.

— Приветствую вас, господин группенфюрер, — радостно сказал Кюмметц. — Счастлив слышать ваш голос, ещё более рад тому, что не забываете старых друзей!… Ну, разумеется, и я. Послушайте, а не позавтракаете ли вы у нас, милейший Упиц? Фрау Кюмметц была бы счастлива… Дела? Да, да, я понимаю. Ну что же, если не гора к Магомету, то Магомет к горе, как говорят на Востоке. Я так хочу видеть вас, что бросаю все и немедленно еду!

Кюмметц положил трубку. Он был весел, довольно потирал руки, улыбался. Что-то насвистывая, вышел из-за стола, снял с вешалки шляпу. Аскер подал ему плащ.

— Кригер, — сказал директор, направляясь к двери, — займитесь этим человеком. Мы возьмём его на испытательный срок.

— Не начать ли испытание сейчас, господин директор? — сказал Кригер. — Быть может, новый шофёр и отвезёт вас?

Кюмметц остановился, озадаченно поглядел на Аскера.

— Хорошо, — сказал он. — Отведите шофёра Губе в гараж, и пусть он подаёт мой автомобиль.

Кригер и Аскер вышли. Вскоре Аскер подкатил к подъезду в легковом автомобиле. Директор ждал на тротуаре. Новый шофёр плавно притормозил, выскочил из машины, распахнул перед Кюмметцем дверцу.

— К зданию гестапо, — сказал тот, усевшись.

3

Проводив взглядом автомобиль, Кригер вернулся к себе и принялся за работу.

Вскоре зазвонил телефон.

— Слушаю, — сказал Кригер, сняв трубку. — Да, это я. Нет, нам уже не требуется шофёр. Мы только что взяли подходящего человека.