Тайник на Эльбе - [35]

В кухне негромко разговаривали. В коридор донеслись обрывки фраз: «Бежал сломя голову через улицу… Из-за угла грузовик…»

За спиной Аскера, в спальне, скрипнула кровать, послышался шорох.

Аскер подавил крик. Он понимал: смерть Ланге — это почти неминуемая катастрофа для него, разведчика, оказавшегося в этом чужом городе без крова и связей. Умер Ланге — значит, с минуты на минуту явятся полицейские и сотрудники комендатуры. Но ещё раньше в коридор выйдет Лизель и увидит, что сталось с её мужем, только полчаса назад здоровым, полным жизни!

За дверью спальни раздались нетвёрдые шаги. Аскер отпрянул в сторону, круто обернулся. Увидел: ручка двери медленно поворачивается.

Он метнулся к вешалке, сорвал с неё пилотку и шинель и кинулся вон из дома.

Глава одиннадцатая

1

Лизель вернулась с похорон мужа обессиленная, разбитая. Соседка, крепко держа её под руку, довела до дому, усадила, дала стакан воды. Потом она ушла.

Позвонили. Лизель отперла. На пороге стояли штурмбанфюрер Бруно Беккер и штурмфюрер Адольф Торп. За ними маячил солдат с большим пакетом.

— Фрау Ланге, — сказал Беккер, сняв фуражку и поклонившись, — нас прислал сюда господин военный комендант Остбурга. Господин военный комендант скорбит по поводу преждевременной смерти обер-ефрейтора Герберта Ланге. Солдат Ланге был примерным воином, хорошо выполнял свой долг перед фюрером и нацией, и сейчас вермахт склоняет знамёна над его прахом.

Произнеся эту тираду, Беккер снова поклонился. Торп, у которого была забинтована шея и скула, последовал примеру начальника. Солдат стащил с головы пилотку.

Женщина посторонилась. Военные прошли в дом. Они разместились в гостиной полукругом — Лизель в центре, Беккер и Торп по бокам. Солдат положил свёрток на край стола и вышел в коридор.

Хлопнула входная дверь. Это пришла соседка, старая фрау Штрейбер. С достоинством кивнув военным, она уселась рядом с хозяйкой.

Воцарилось молчание. Беккер прервал его, откашлявшись. Затем он сказал, обращаясь к спутнику.

— А ведь этого могло и не быть.

— Что поделаешь, такова, значит, судьба, — возразил Торп.

— Судьба! — Беккер горько усмехнулся. — Судьба тут ни при чем. — Пальцы его задвигались, ловко распустили узлы бечёвки на свёртке. — Фрау Ланге, примите этот небольшой знак внимания господина военного коменданта. Здесь немного консервированного молока, а также масло, сахар и варенье. Дочери и вам это будет очень кстати.

Женщина чуть наклонила голову и вновь застыла в неподвижности, с глазами, устремлёнными куда-то поверх головы штурмбанфюрера.

Обращаясь к Беккеру, Торп сказал:

— Вы утверждаете, что судьба тут ни при чем? Но я не понимаю вас. Ведь это был лишь несчастный случай. Внезапно вынырнул из-за угла грузовик и…

— Грузовик! — Беккер сердито поджал губы. — Если бы капралу, который прибыл вместе с супругом фрау Лизель с фронта, не захотелось вдруг водки, господин Ланге был бы сейчас жив и здоров.

— Так Ланге бегал за выпивкой для гостя? — воскликнула фрау Штрейбер.

— Разумеется, — снисходительно пожал плечами Беккер. — Этот парень неисправимый пьянчуга. Фрау Лизель лежит в постели, ей нездоровится. А он посылает её мужа за водкой.

— Я слышала, у таких бывают запои, — испуганно проговорила фрау Штрейбер.

— Именно это с ним и случилось в тот злосчастный день, — кивнул Беккер. — Вы очень точно определили.

— И что же произошло дальше? — задал новый вопрос Торп.

— Дальше? — Беккер помолчал. — Дальше случилось вот что. Когда Ланге отправился на рынок, капрал выбежал за ним, окликнул. Ланге как раз переходил улицу. Он обернулся. Гость стал просить, чтобы тот взял побольше спиртного. Тут-то и вынырнул из-за угла грузовик!…

Вновь наступило молчание. Его нарушали лишь вздохи соседки.

Беккер продолжал:

— Но и это не все. Знаете, что сделал этот человек, когда под колёсами пятитонки хрустнули кости его фронтового товарища? Вы думаете, попытался остановить какой-нибудь автомобиль, чтобы отвезти господина Ланге в больницу? Ничуть не бывало. Он поспешил в дом, вытащил все самое ценное из своего ранца, затем из ранца Ланге и был таков.

При этих словах Лизель вскочила на ноги, свалив стул. В глазах её был ужас. Поддерживаемая соседкой, она вышла из комнаты в коридор. Беккер спокойно глядел ей вслед. Пока хоронили Ланге, контрразведка поработала в доме покойного, и штурмбанфюрер знал, что хозяйка найдёт ранцы пустыми.

Раздался короткий женский вскрик. Беккер и Торп были удивлены — он донёсся не из спальни, где, они знали, находились вещи, а из кухни.

В столовую вошёл солдат, поманил их пальцем. Контрразведчики встали. Солдат подвёл их к двери в кухню. Беккер и Торп увидели женщин, склонившихся над помойным ведром.

— Пустое! Оно пустое, фрау Штрейбер! — в отчаянии восклицала Лизель.

— Пустое, милочка, потому что я сама его опорожнила сегодня утром, — отвечала соседка. — Вы спали, когда я его вынесла.

— И… там ничего не было?

Фрау Штрейбер с тревогой посмотрела на Лизель.

— А ящик?… Чёрного ящика вы там не заметили? — прошептала Лизель.

— В ведре? — Соседка вытаращила глаза.

— Да! — Лизель упрямо качнула головой. — Ящик был! Герберт так берег его. Он сказал, что в нем много ценностей.