Тайник на Эльбе - [32]

— Скажи, Лизель, помойное ведро — это то, что стоит у раковины?

— Да, Герберт. — Женщина улыбнулась. — Ты же знаешь, оно всегда там стояло.

— Всегда, ты права. — Ланге направился к ведру.

— Но зачем оно тебе, Герберт? Уж не думаешь ли ты выносить его сам?

— Да, Лизель. Буду выносить все время, пока мы здесь, в Остбурге. Ты же не должна к нему прикасаться. Лей и швыряй в него все, что вздумается, но не трогай его, поняла?

— Нет, Герберт…

— Лизель, — сказал Ланге, указывая на ящик, — эта штука очень для нас с тобой дорога.

— Это золото, Герберт? — шёпотом спросила женщина.

— Ценнее, чем золото. Поняла?

— Да, — неуверенно произнесла Лизель.

— Ну вот и хорошо. Я хотел оставить его в ранце, но потом рассудил, что так будет опасно.

— Опасно, Герберт?

— Представь, что в квартиру проникли воры. Куда они прежде всего полезут? Конечно же, в ранцы.

— Сейчас много воров, Герберт. Совсем недавно, третьего дня, обокрали квартиру по соседству. Вынесли буквально все.

— Вот видишь! Ну, а какому вору взбредёт в голову искать ценности на кухне, да ещё в помойном ведре?

— Да, Герберт, ведро ему было бы ни к чему.

— Значит, решено. Гляди, я опускаю ящичек в ведро.

Женщина кивнула, хотя все ещё плохо понимала мужа.

— Гляди, Лизель, как ловко — он совершенно скрылся под картофельными очистками.

— Ящик так и будет лежать в ведре?

— Да, там ему ничего не сделается. Футляр устроен так, что не пропускает воду. А когда надо будет, мы его вынем и ополоснём… Только, Лизель, о ящике никто не должен знать. Ни одна живая душа. — Ланге усмехнулся: — Если, конечно, не хочешь, чтобы меня затаскали по всяким учреждениям: откуда взял, да как, да что…

— Все будет так, как ты скажешь, Герберт.

— Вот и отлично. Торопись с завтраком, Лизель. Мы так голодны, что, кажется, съедим друг друга.

— Лизель, ты все ещё дружна с Бертой Шталекер, не так ли? — спросил Ланге, когда с едой было покончено.

— А как же, Герберт! Она очень хорошая, Берта.

— Что она, здорова?

— Я видела её позавчера. Здорова, но очень ей достаётся.

— Не пойму. Они же одни с Отто? Детей-то нет.

— Нет детей, есть взрослые нахлебники.

— О ком ты?

— Офицеры у них живут. Два офицера. Гостиницу ведь разбомбили. Вот к ним и определили двоих. И стирай на них, и готовь. — Лизель вздохнула: — Правда, сегодня, кажется, жильцы должны были уехать.

Ланге шумно перевёл дыхание. Не смог сдержать вздоха и Аскер.

Он сказал:

— Мы хотим попросить вас отправиться к Берте Шталекер. Поговорите с ней, поинтересуйтесь, будут ли у них жить другие офицеры. О нас, разумеется, ни слова.

— Сейчас?

— Пожалуйста. Только не задерживайтесь. Мы ждём вас.

Лизель вновь покинула дом.

Когда она вернулась, Герберт заканчивал бритьё. Аскер дремал, положив голову на руки: дали себя знать события минувшей ночи и то, что произошло в первые часы их пребывания в городе. Скрипнула дверь. Аскер вскочил на ноги.

— Это я, — сказала Лизель. — У Шталекеров все в порядке. Берта одна в доме. Гостей больше не предвидится.

— А Отто? — спросил Ланге.

— Он на заводе.

И Лизель принялась стаскивать плащ.

— Погоди раздеваться. — Герберт подошёл, ласково коснулся руки жены. — Очень устала?

— Нет, что ты!

— Тогда придётся выйти из дома ещё разок. Но это — в последний.

— Присядьте, фрау Лизель, — сказал Аскер. — Значит, так. Мы просим вас позвонить на завод… Но все по порядку. Звонить надо не из аптеки или, скажем, из магазина. Только из будки, чтобы вас не слышали посторонние, поняли?

— Да.

— Из будки, — повторил Аскер. Он обернулся к Герберту: — Теперь говорите вы.

— Звони по тому же номеру, что и ко мне, когда я работал на заводе. Номер помнишь?

— Конечно, Герберт.

— Но проси на коммутаторе не седьмой цех, а третий. Запомни: третий цех. И когда ответят, скажешь, чтобы позвали к телефону механика Отто Шталекера.

— Третий цех, механика Отто Шталекера, — повторила женщина.

— Ему, то есть Отто, скажешь: «Говорит Лизель. Вы мне нужны по срочному делу. Жду вас у ворот завода через пятнадцать минут».

— Поняла.

— Подъедешь туда, встретишь его и объяснишь, что я вернулся, что Отто должен немедленно после работы прийти к нам домой. И пусть он никому не говорит об этом. Все поняла?

— Да, Герберт.

— Ну, отправляйся.

Лизель в третий раз покинула дом.

Для Аскера и Ланге вновь потекли минуты томительного ожидания.

2

В одиннадцать часов дня лаборатория, производившая по заданию гестапо анализ найденных в лесу парашютов, дала заключение: шёлк советского производства.

Несколько позже из Гамбурга прибыли авиационные эксперты. Они заявили: предъявленные парашюты — русские.

В середине дня оперативные группы гестапо закончили обследование района, где были обнаружены парашюты. Поиски результатов не дали. В числе многих допрошенных был патрульный, останавливавший Ланге и Аскера на пути к вокзалу. О своей ночной встрече солдат умолчал, боясь, что ему нагорит. Однако позже он под большим секретом рассказал обо всем дружку. Тот оказался осведомителем армейской контрразведки и об услышанном немедленно донёс абверофицеру, у которого находился на связи.

Патрульного арестовали. Он показал: один из встреченных ночью военных упомянул о зенитной батарее на опушке леса, утверждая, что идёт оттуда.