Тайник - [7]

— Ну, я думаю…

— Господи, Эд. Прямо не верится.

Фрингс возобновил свое энергичное передвижение, словно у него вместо суставов были пружины. Петляя среди столов, он устремился к кабинету главного редактора. Эд попытался что-то сказать, но голос утонул в окружающем шуме.

Фрингс вошел в кабинет, где сидел толстый неопрятный Панос. Главный редактор курил сигару и фальшиво насвистывал какую-то арию.

— Что, черт возьми, происходит? — энергично спросил Фрингс, закрывая за собой дверь. В крови у него закипал адреналин.

— Разве этот придурок тебе ничего не сказал? — прорычал Панос, втыкая сигару в рот, скрывавшийся под длинными усами.

— Сказал. Но дом Яна Блока? Это точно?

— Что можно утверждать, не увидев собственными глазами?

Фрингс уже привык к этому доморощенному философствованию.

— Хорошо. Сейчас поеду туда и сразу позвоню. Надеюсь, ты попридержишь печатный станок, пока я не объявлюсь?

Панос заворчал. Пятна пота, расплывавшиеся у него под мышками, грозили занять всю сухую поверхность рубашки.

— Не валяй дурака, Фрэнки.

Фрингс подмигнул ему:

— Жди звонка.

У мэра был тесный круг друзей — богатых бизнесменов. В своих статьях Фрингс называл их олигархами. Состав кружка мог меняться, но ядро оставалось неизменным — Ян Блок, Тино Альтабелли и Родриго Берналь. Они финансировали предвыборные кампании Рыжего Генри, а взамен, как выражался Фрингс, получали скандальный доход от сделанных вложений.

Сообщество было столь сплоченным, что посягать на кого-либо из этой троицы было равносильно выступлению против самого мэра. Поэтому любые проявления недовольства в принадлежавших им компаниях были обречены на провал. К услугам олигархов была вся полиция Города. И, что еще важнее, их интересы защищал Отряд по борьбе с подрывной деятельностью (БПД), обладавший весьма мощными средствами подавления. Ни у кого не возникало сомнений, что для розыска бомбистов мэр привлечет именно это подразделение.

Место взрыва постепенно приводили в порядок. В сточные канавы по обеим сторонам улицы стекали потоки серой от золы воды. Из дыры в стене поднимался дым. Фасад был почти полностью разрушен, номер дома исчез. Фрингс определил его по двум соседним номерам и сравнил с адресом Яна Блока. Все совпадало.

Репортер увидел полисмена Лосмана, с которым ему уже приходилось встречаться. Тот был явно не слишком занят.

— Фрэнк Фрингс из «Газеты», — отрекомендовался журналист, протягивая копу сигарету. — Кто-нибудь был в доме, когда произошел взрыв?

— Пока не знаем. Мистер Блок находился в это время в клубе. Он сказал, что там могла быть уборщица, но точно не знает. Тела мы не нашли.

— А как мистер Блок воспринял происшедшее?

Лосман иронически посмотрел на Фрингса.

— Я там не был. А как бы вы среагировали, если бы кто-нибудь бросил бомбу вам в окно?

— Какая была бомба?

— Динамитные шашки, связанные веревкой. Мы нашли волокна на кусках обертки, разлетевшихся по улице. Вероятно, там был длинный фитиль. Он его зажег, бросил бомбу в окно на первом этаже, и у него была еще минута, чтобы убраться подальше.

Фрингс кивнул, делая пометки в блокноте.

— Есть какие-то предположения, кто это мог быть?

— Вечно думают на одних и тех же. Только, пожалуйста, не печатайте это. Анархисты, коммунисты. Всегда какие-нибудь «исты».

— Кого-нибудь конкретно подозревают?

— Пока нет. Это вы можете напечатать. Но мы скоро их найдем. Это уж точно.

«Да уж, постарайтесь. А то мэр всех поставит на уши», — подумал Фрингс. Мысль была не из приятных.

Репортер вышел из оцепления и пообщался с зеваками, пытаясь найти свидетеля или хоть какой-нибудь источник полезной информации. Потерпев неудачу, представил себе недовольную физиономию Паноса и со вздохом стал искать телефонную будку.

Фрингс продиктовал заметку одной из секретарш. Потом он подумал, что неплохо бы получить какой-нибудь комментарий главного редактора или даже самого мэра. Но тут он почувствовал приближение приступа: острую боль в глазницах и ощущение, что кто-то холодным шпателем медленно отдирает его мозг от черепа. В таких случаях нередко пропадало зрение и чувство равновесия. Фрингс заспешил домой. Попытался поймать такси, но движение было перекрыто. Он быстро пошел к центру города, чувствуя, как с каждым шагом боль в голове набирает силу. Наконец вышел на Гранд-авеню и в последний момент впрыгнул в троллейбус, который как раз отходил от остановки. Рухнув на сиденье, репортер закрыл глаза, чтобы не видеть мира, который уготовил ему такие мучения.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Рыжий Генри восседал во главе массивного дубового стола. По левую сторону сидели муниципальные чиновники — их присутствие на такого рода мероприятиях считалось необходимым. Справа от мэра расположились польские бизнесмены, которые намеревались открыть фабрику в Низине, поскольку из-за растущей активности Германии и России в Польше становилось небезопасно.

Это простое на первый взгляд дело сопровождалось таким количеством бюрократических препон и проволочек, что Генри не мог сдержать своего раздражения. Он был совсем не против, чтобы поляки построили в Городе свою фабрику, так что желания сторон полностью совпадали. Пожмем друг другу руки — и вперед. Детали можно проработать по ходу дела. Однако городской совет думал иначе. Чиновники считали, что сначала нужно согласовать и утрясти все детали: местные коммерсанты могут возражать против поляков с их фабрикой, потому что те могут переманить у них рабочую силу. Как будто он, Рыжий Генри, мог запретить работягам свободно трудоустраиваться. Мэр хотел, чтобы поляки построили здесь фабрику, а он привык, что все его желания исполнялись.