Тайная жизнь ветеринара. Откровенные истории о любви к животным, забавных и трагических случаях и непростой профессии - [11]

* * *

Меня пригласили на собеседование в Университет Бристоля и Королевский ветеринарный колледж. Честно говоря, рассылая документы, я думал и о других заведениях. Я побывал на днях открытых дверей в четырех университетах, и больше всего мне понравилось в Эдинбурге и Ноттингеме. Оба университета были суперсовременными, да и подход к преподаванию был более передовым, чем в традиционных колледжах Бристоля и Лондона. Меня никогда не привлекали классические лекции и семинары, современные методы преподавания были мне гораздо ближе.

Однако Эдинбург и Ноттингем, к сожалению, отклонили мое заявление. Это был тяжелый удар. Неужели мистер Хиллс был прав? Но тут мне улыбнулась удача: меня приглашали в Бристоль и Лондон.

Накануне собеседования в Бристоле я был на работе – тогда я работал официантом в местном пабе. Я страшно волновался – так сильно, что меня даже отпустили домой, потому что я производил впечатление абсолютно больного человека. В ту ночь я не сомкнул глаз: лежал весь в холодном поту и то и дело бегал в туалет, потому что меня тошнило. Собеседование назначили на десять утра. Это был важнейший день моей жизни. Мама очень беспокоилась, я принял душ и надел рубашку, специально приготовленную для такого случая… В конце концов, не ставить же всю жизнь под угрозу из-за простого пищевого отравления?

Под глазами у меня появились огромные мешки. Садясь в машину, я выглядел так, словно вот-вот упаду в обморок.

Мы выехали на автомагистраль М5 и направились к Бристолю. Мама всю дорогу пыталась меня разговорить, но я отделывался односложными ответами и хмыканьем.

Наконец мы добрались до кампуса, столь огромного по сравнению с нашей школой, что это меня напугало. Дорога заняла чуть больше часа, но это время показалось мне вечностью. Как только мы остановились, я выскочил из машины и прислонился к изгороди, за которой на большом поле возле парковки паслись лошади – серая и игреневая (мне всегда нравилось это название – куда красивее, чем «рыжая со светлой гривой и хвостом»). Выглядел я, наверное, ужасно: сгибался от боли, не мог стоять ровно, был бледным как мертвец. Но все же я добрел до приемной и зарегистрировался на собеседование.

Оно проходило в старом здании – наверное, когда-то это была часовня. Высокие витражи, массивные деревянные двери… В таких местах всегда холоднее, чем снаружи, поэтому, чтобы абитуриенты окончательно не продрогли, там включили электрический обогреватель.

Меня вызвали, и я пошел навстречу своей судьбе. Более всего в ту минуту я напоминал современного Квазимодо. Я предчувствовал, что мне вряд ли удастся пройти собеседование с блеском, поэтому совсем не нервничал. Единственное, что меня напрягало, – как бы меня не вырвало прямо на огромный стол из красного дерева, за которым восседала приемная комиссия. Я извинился за свое состояние, объяснил, почему меня так скрючило, и собеседование началось.

Его проводили похожая на сову, серьезная женщина в очках и джентльмен-фермер с крупным дружелюбным лицом и мальчишеской улыбкой. Деталей собеседования я не помню, но осталось в памяти, что мы долго говорили о регби – пожалуй, многовато для серьезного собеседования при поступлении в университет.

Я вышел довольный, что мне удалось не выставить себя полным идиотом. Желудок меня не подвел, и я явно задел струны души джентльмена-фермера, который не скрывал своего удовольствия, беседуя со мной о глостерском клубе регби, а не о ящуре или вспышках бычьего туберкулеза. Обратный путь выдался гораздо тяжелее. Меня тошнило всю дорогу: до сих пор не знаю, было ли это вызвано болезнью или нервным перенапряжением. Дома я лег на диван, включил телевизор и беспокойно задремал.

Окончательно я проснулся только вечером. Я хотел встать с дивана, но сразу же почувствовал острую боль в животе. Ноги меня не слушались, и я рухнул на пол. Я снова попытался подняться. С горем пополам мне удалось забраться на диван. По мобильнику я позвонил отцу – он работал у себя в кабинете наверху, но в таком состоянии я вряд ли докричался бы до него. Отец спустился и, увидев мои мучения, повез меня к врачу.

В приемном покое мы провели пятнадцать минут. Дежурный врач, осмотрев меня, сказал отцу:

– Совершенно ясно, аппендицит. Его нужно везти в больницу. Могу вызвать «скорую помощь» или везите сами.

Мой отец всегда теряется в подобных ситуациях. К тому же «скорая помощь» и больница не входили в его планы – провести вечер четверга он собирался совсем не так. «Скорой помощи» пришлось бы дожидаться, поэтому он решил все же отвезти меня сам. Понимаете, отец мой больницы не любит. Навсегда запомню, как ему пришлось лечить колено. Он получил травму, играя в футбол. Тогда он был значительно моложе. Эта травма положила конец его спортивной карьере и не дала ему стать новым Эриком Кантона. Спустя несколько лет у него случилась новая, на сей раз бытовая травма – спускаясь по лестнице с ковром в руках, он поскользнулся и во второй раз порвал переднюю крестообразную связку и повредил мениск. Врач рекомендовал операцию. После долгих размышлений отец все же согласился.

Я знал, что мой отец не из сильных духом, но до той операции даже не представлял, в какой степени. Он пришел в больницу и, как только медсестра достала капельницу, мгновенно упал в обморок. Но в этот раз операция требовалась мне, поэтому он усадил меня в машину и повез в больницу Суиндона.