Тайная жизнь великих композиторов - [5]
КОГДА ОДНА ИЗ СОПРАНО ОТКАЗАЛАСЬ ПЕТЬ АРИЮ, ГЕНДЕЛЬ СХВАТИЛ ЕЕ НА РУКИ И ПРИГРОЗИЛ ВЫШВЫРНУТЬ В ОКНО.
В восемнадцатом веке оратории — религиозные хоровые произведения — по формату походили на оперы, но без декораций, костюмов и специфической театральной напыщенности. Гендель взялся за работу; первые оратории «Саул», «Самсон» и «Иисус Навин» снискали признание публики, несмотря на брюзжание особо религиозных слушателей, подозревавших композитора в том, что он превращает Святое Писание в развлечение. Гендель, благоверный лютеранин всю свою жизнь, возражал: бесцельные забавы не его стезя, он ратует за христианское просвещение, — и добавлял, имея в виду публику: «Я бы огорчился, узнав, что я всего лишь развлекал их. Мне хотелось сделать их лучше».
Самая известная оратория Генделя — по сути, самое прославленное его сочинение, — была написана в 1741 году по заказу лорда-наместника Ирландии для благотворительного представления в Дублине, собранные средства предназначались для помощи различным приютам. Гендель создал «Мессию» — ораторию, повествующую о жизни Христа, начиная с рождения и заканчивая распятием и воскрешением. Слава композитора бежала впереди него — спрос на билеты в Дублине был столь велик, что женщин уговаривали отказаться от кринолинов, с тем чтобы в зале поместилось больше слушателей. С первого же представления оратория «Мессия» стала хитом.
Гендель по-прежнему много и успешно сочинял для увеселения английской знати. В 1749 году ему поручили увековечить в музыке завершение войны за австрийское наследство (ныне хорошо забытой). «Музыка для королевского фейерверка» была впервые исполнена на генеральной репетиции, открытой для публики, — прогон привлек 12 000 слушателей, образовавших трехчасовую пробку на Лондонском мосту. Главное событие состоялось неделей позже в Зеленом Парке. Согласно плану, финальные аккорды должен был увенчать грандиозный фейерверк, но сначала подвела погода: пошел дождь, — а затем разочаровали пиротехники. В довершение одна из ракет угодила в музыкальный павильон, который мгновенно сгорел дотла.
С 1750-х начинается закат карьеры Генделя. У него ухудшалось зрение, и к 1752 году он полностью ослеп. Композитору тщетно пытались поправить зрение, он прибегал к услугам множества врачей, включая бродячего самозванца, «офтальмиатра» Джона Тейлора. Этот знахарь оперировал и Иоганна Себастьяна Баха с тем же успехом. Последние годы жизни Генделя были омрачены тяжкими недугами, он умер 14 апреля 1750 года в возрасте семидесяти четырех лет и был похоронен в Вестминстерском аббатстве.
Музыка Генделя никогда не теряла привлекательности, особенно в Англии. Патриоты викторианской эпохи провозгласили его подлинно английским музыкантом, не смущаясь немецким происхождением композитора. Внушительные фестивали, посвященные его ораториям, проводились ежегодно; самый крупный состоялся в 1859 году с участием оркестра из 500 исполнителей и хора в пять тысяч человек, фестиваль посетило 87 769 слушателей.
В 1920-30-е годы немцы попытались вернуть Генделя на родину. Нацисты активно подхватили начинание, хотя и досадовали на то, что во многих ораториях, написанных на сюжеты из Ветхого Завета, проглядывает чересчур позитивное отношение к евреям. Некоторые произведения были «арианизированы» с помощью новых либретто, в которых персонажей евреев заменили немцами. Так, оратория «Израиль в Египте» превратилась в «Ярость монголов». После Второй мировой войны эти ублюдочные версии благополучно канули в вечность.
Несмотря на всю эту шумиху, Гендель скорее всего был бы разочарован столь восторженным вниманием к его ораториям в ущерб операм. В послевоенный период ситуация начала меняться, и сегодня оперы Генделя регулярно появляются на сцене, если и не всегда на радость публике, то неизменно к одобрению критиков. Как бы то ни было, ни одно музыкальное произведение с английским текстом не звучит так часто и не используется так широко, как «Мессия».
Отправляясь в Ирландию на премьеру «Мессии», Гендель знал, что ему придется работать с незнакомыми певцами и в основном непрофессионалами. Одного баса по имени Дженсон, печатника по профессии, композитору рекомендовали как прекрасного певца, способного петь с листа даже самые заковыристые произведения.
На репетиции, однако, Дженсон лишь невразумительно мычал, листая нотные страницы. Взбешенный Гендель, обругав печатника на четырех языках, возопил:
— Негодяй! Не ты ли говорил, что можешь петь с листа?!
— Да, сэр, говорил, — ответил Дженсон. — И я могу петь с листа. Но не с первого попавшегося листа.
В 1704 году, когда Гендель играл на клавесине в Гамбургском оркестре, он подружился с молодым музыкантом по имени Иоганн Маттесон. Большой любитель покрасоваться, Маттесон в свои двадцать три года сочинял oпeры, причем не только писал партитуры и дирижировал спектаклями, но также играл на клавесине и пел заглавные партии.
Правда, одно из представлений завершилось почти смертельной схваткой. Давали оперу Маттесона «Клеопатра», в которой композитор-многостаночник исполнял партию Антония. Поскольку Антоний убивает себя по меньшей мере за полчаса до конца оперы, Маттесон, отпев, любил спускаться в оркестровую яму и садиться за клавесин. Однако на том представлении Гендель наотрез отказался уступить ему свое место за инструментом. Разъяренный Маттесон вызвал Генделя на дуэль, и, выйдя на воздух, музыканты затеяли драку. Маттесон едва не прикончил противника ударом в грудь, но лезвие ножа наткнулось то ли на массивную металлическую пуговицу на сюртуке Генделя (по одной версии), то ли на оперную партитуру, засунутую в нагрудный карман (по другой).
