Тайная жизнь Софи - [17]

Хотя Энди понимала, что это была самоуничижительная шутка ради того, чтобы разрядить напряженную атмосферу, она так и не смогла улыбнуться, когда покинула кабинет начальника и вернулась за свой рабочий стол.

– У меня такое впечатление, что дело не выгорело, – заметил Лео Джонсон, оторвав взгляд от своего компьютера. Он был эффектным молодым человеком с копной непокорных рыжих волос и телосложением борца, настоящим энтузиастом своей работы, которая могла быть такой же увлекательной, как и неприятной. Как бы то ни было, он определенно был настоящим детективом, с которым она предпочитала работать, как и с Джеммой Пейн, не так давно приступившей к исполнению своих обязанностей. С другой стороны, она должна была признать, что ей выпала честь быть частью всей команды уголовного розыска Кестерли. Они страховали друг друга так, как не было принято в столичной полиции, оказывали добровольное содействие в расследовании трудных дел и стояли рядом каждый раз, когда пресловутое дерьмо попадало в вентилятор.

Опустившись на стул, Энди тяжело вздохнула.

– Что бы там ни было, я поддерживаю твои догадки, – сказал Лео.

Она застонала от досады и уронила голову на руки. Поскольку рабочий день уже заканчивался, большинство столов в главном офисе пустовало. Остались лишь двое других детективов, разглядывавших карту, разложенную между ними, и ассистент, который с кем-то говорил по телефону.

Энди повернулась к Лео.

– Ты знаешь о моей сестре? – прямо спросила она.

Его пальцы замерли на клавиатуре. Разумеется, он знал. Скорее всего, это было первой сплетней, обсуждавшейся с тех пор, как в уголовном отделе Кестерли стало известно о переводе Энди Лоуренс из Лондона и о ее назначении на должность сержанта. Он знал ее имя еще и потому, что семья ее отца была родом из Кестерли, хотя он сам служил старшим суперинтендантом[4] сыскной полиции в Лондоне в то время, когда исчезла Пенни. В те ужасные дни поисков, молитв и постоянного ожидания худшего исхода еще не было компьютеров и электронной почты, но истории о том, чем все закончилось для ее отца, распространились в полицейской среде с такой же скоростью, как любой компьютерный вирус.

Теперь они были подобны мрачному наследию, эхо которого не затихало с годами.

– Есть новости от социальных служб? – спросила Энди, вернувшись к делу Софи Монро.

– Пока ждем, – ответил Лео.

Это ее не удивило, поскольку социальные службы отличались медлительностью. Энди резко встала из-за стола.

– Хорошо, тогда поговори с ребятами из ОРЖД, – сказала она, имея в виду отдел расследований жестокого обращения с детьми. – Выясни, были ли у них какие-то более ранние контакты с семьей Монро. А я пойду домой.

Она подхватила сумочку и телефон и вышла из офиса.

– Я уже в пути, – сообщила она матери по голосовой почте, когда вывела свой автомобиль с закрытой автостоянки к окаймленному деревьями зеленому прямоугольнику, где находилась штаб-квартира полиции Кестерли. Пожалуй, небольшая выпивка у Мелвиллов будет именно тем, что ей необходимо сегодня вечером. Еще лучше была бы бутылка вина, распитая с Грэмом, а еще лучше – целая ночь, проведенная вместе с ним, но этого не случится до среды, и то в самом лучшем случае.

Она действительно собирается это сделать? До сих пор она не спала ни с кем, кроме Мартина.

Замедлив ход за туристическим автопоездом на набережной Кестерли, Энди поймала себя на мысли о том, что бы посоветовал ее отец, если бы она могла обсудить с ним дело Софи Монро. В определенном смысле она была рада, что не может этого сделать, потому что слишком хорошо понимала, как сильно бы эта тема расстроила его. Дело Софи оказало точно такое же воздействие и на нее, всколыхнув воспоминания о далеком прошлом, хотя она не впервые участвовала в поиске людей, пропавших без вести, с тех пор, как начала работать в полиции. Энди была уверена, что может совладать с собой, хотя это был первый случай исчезновения четырнадцатилетней девочки, с которым ей пришлось столкнуться.

Пенни было всего лишь тринадцать лет, когда она впервые ушла из дома, никому не сказав ни слова. Тогда они жили в Чизвике, где поселились с тех пор, как родилась Энди, хотя и в другом доме. Они переехали в одноквартирный дом с четырьмя спальнями недалеко от Хай-стрит через год после того, как ее отец был назначен заместителем начальника полиции, и примерно за год до начала всех проблем. Теперь к Энди пришло запоздалое понимание, что ее сестра страдала депрессией с тех пор, как у нее появились первые признаки полового созревания. Беда заключалась в том, что, поскольку члены семьи постоянно были заняты, – ее отец – на работе, мать – в своем небольшом агентстве по торговле недвижимостью, а Энди (которая была на два года старше) – учебой, парнями, молодежными тусовками и девическими увлечениями, – изменения в поведении Пенни сначала остались незамеченными и неизменно сводились к «этапу взросления, через который она проходит».

Ее воспоминания о Пенни в те последние месяцы были омрачены тем, как она кричала на сестру за привычку входить в комнату без стука или за ее постоянные жалобы и причитания.