Тайная жизнь сатаниста. Авторизованная биография Антона Шандора ЛаВея - [92]

Вместо революции ЛаВей предлагает сатанистский ревизионизм. «Может быть, эволюция вытащила уже достаточное количество нас из кокона, так что мы можем окружить себя истинной эстетикой, а не стандартами, базирующимися на экономических императивах. Сатанизм возвращает нам дисциплину во всех формах искусства нехудожественной] выразительности. Мы настаиваем на возвращении классической основы в музыке, живописи, скульптуре, литературе, поэзии, — восстанавливаем обычное тело знания и выразительности с тем, чтобы существовали какие-то константы красоты и формы. Сатанистская мысль не поддерживает принцип «разбрызгай и размажь» и прочие школы разнузданного «художественного самовыражения».

Сатанист понимает, почему и каким образом определенные экономические и политические императивы должны соответствовать макиавеллистскому пониманию вещей, но он не хочет, чтобы его держали за дурака. По мере того как нас становится больше, мы будем иметь и больший вес в экономике. Продуктивное потребительство необходимо и предпочтительно, когда оно ограничено сознанием того, что рост населения на планете ограничен. Но больше не будет этого безудержного, неорганизованного, рваческого, деструктивного консьюмеризма, который происходит непосредственно из иудео-христианского подхода «больше христиан, значит, больше денег».

Люди по-прежнему боятся ночи. Но сатанисты скоро должны стать достаточно сильной экономической силой и добиться того, чтобы сделать так, чтобы наши магазины и производство работали всю ночь напролет. Мы не только станем основным блоком электората и экономически мощной демографической группой потребителей, но мы уже встали по местам и будем дергать за ниточки сами».

ЛаВей начал перемены с себя самого, пытаясь отразить те изменения, которые происходят на государственном и международном уровнях. «На этой стадии игры у меня нет времени на терпение и терпимость, Десять лет назад, даже пять лет назад, я еще слушал, когда люди задавали вопросы, объяснял им, успокаивал их. Хватит. То время прошло. Ныне, как сказал Норман Мейлер в книге «Обнаженный и мертвый»: «я ненавижу все то, чего нет во мне самом». Если в том, что мне говорят, нет явного смысла, касающегося того, что я защищаю, если это не соответствует моей жизни и мыслительному процессу, не стимулирует их, я не хочу этого слышать. То, что я слушаю, должно добавлять что-то к моей жизни. Времени на то, чтобы объяснять и быть экуменистом, больше не осталось. Времени больше нет.

Представление, которое я разделяю с новым поколением сатанистов, лучше всего можно описать так, как оно само назвало себя, — «культура Апокалипсиса». Не то чтобы они верили в библейский Апокалипсис, окончательную войну между добром и злом. Все совсем наоборот. Но тем не менее время подходит, есть необходимость приноровиться к вещам и перестать ныть, и если все закончится завтра, мы, по крайней мере, будем знать, что жили сегодня. Это философия «игры на скрипке, пока Рим пылает». Это сатанистская философия. Поколение родившихся в 1950-е годы выросло в тени бомбы и было вынуждено смириться с возможностью постоянно идущего саморазрушения планеты, но не по причине бомбы, а по причине бессмысленного, неконтролируемого перенаселения. Мы как-то сами по себе поняли, глядя на все то, чему учила нас история, что никакое количество криков, протестов, размахивания плакатами, маршей, причитаний — или даже более конструктивного поведения типа беготни по правительственным офисам или попыток писать книги, чтобы разбудить людей, — не принесет ничего хорошего. Большинство людей не готовы так жить. Им проще отступить в комфорт мистицизма «New Аде». Это нормально., Все, чего мы хотим, те немногие из нас, у кого есть сила осознать, что происходит, — иметь свободу творить, развлекаться и делиться этим друг с другом, сохранять и ценить то, что мы можем, пока мы можем это сделать, а также строить наши маленькие замки подальше от бесчувствия остального мира».

Возможно, реагируя на угрозы прихода нового тысячелетия, некоторые люди делают больше, чем просто строят убежища. Создается впечатление, что все чаще люди берут пистолеты и убивают невинных людей. Следователи, вне зависимости от их объективности, начинают беспокоиться по поводу увеличивающегося количества «Сатанинских Библий», которые они находят на местах преступлений или в личных вещах маньяков. Может статься, что сатанистская мысль ЛаВея выпускает на волю силы, которые нестабильные люди не в состоянии контролировать.

ЛаВей настаивает на том, что мы никогда не узнаем со всей достоверностью, до какой степени сатанизм имел значение в случаях с маньяками. «Если честно, то в СМИ попадает слишком мало информации. Я же должен быть тем, кто получает информацию из первых рук! СМИ будут смотреть на сатанизм с совершенно определенной точки зрения. Подобно тому парню из Нью-Джерси [Томми Салливан], которого подозревают в том, что он убил собственную мать бойскаутским ножом по причине своего растущего интереса к сатанизму. Он был примерным мальчиком из католической семьи и вот внезапно его «переклинило» из-за сатанизма. Чушь! В некоторых статьях правду все же прочитать можно, если вы, конечно, умеете читать между строк. Парень был умницей. Он хотел познавать новое, он тянулся умом и воображением к идеям, которые его родители, в особенности его мать, не могли терпеть. Он запутался и становился все более враждебным по мере того, как мать затягивала удавку, подавляя его. Все это длилось месяцами, а до того, по всей видимости, были долгие годы, материнского давления якобы для защиты сына. И вот наконец после интенсивной антисатанинской проповеди и мессы в местной католической церкви парень дошел до предела. Может быть, все просто перестало иметь для него значение. Может быть, он был хорошим парнем, который просто устал слушать это дерьмо и стремился восстановить справедливость. Он знал, что с ним обращаются несправедливо, чувствовал, что выхода у него нет, и сделал то, что было для него единственно возможным в тот конкретный момент, — перерезал горло матери, вместо того чтобы вскрыть свое собственное. Какая ненужная трагедия! Если бы ему просто разрешили свободно заниматься тем, что ему было интересно, возможно, ничего подобного никогда не произошло бы».