Тайная жизнь мозга. Как наш мозг думает, чувствует и принимает решения - [54]

Он утверждал, что (1) законодательство о наркотических препаратах должно быть основано на научных доказательствах причиняемого ими вреда и (2) следует избегать черно-белых аргументов о вреде или безвредности наркотиков и перейти к количественной оценке уровня, масштаба и типа вреда. С этой целью он предложил классификацию параметров, отражающих разные аспекты негативного воздействия наркотиков: вред здоровью, привыкание, опасность для общества и так далее. На основе этой классификации Натт с коллегами пришел к выводу, что некоторые легальные наркотики, включая табак и алкоголь, наносят больше ущерба, чем нелегальные – ЛСД, экстази или марихуана. В случае с марихуаной дело дошло до крупной публичной и политической конфронтации с правительством, которое игнорировало эти рекомендации и перевело ее из класса C в класс B (то есть классифицировало марихуану как наркотик повышенного риска, требующий более жесткого контроля). В общественных СМИ, научных и медицинских журналах Натт утверждал, что это решение политически мотивировано и идет вразрез с эмпирическими, научно обоснованными свидетельствами.

В скандально знаменитой статье Натт выдвигает идею сравнения опасности наркотиков с другими областями жизни, где мы до некоторой степени идем на известный нам риск ради удовольствия. Затем он оценил риск «эквази» в контексте вреда для здоровья, привыкания, отвлечения от работы и возможных финансовых проблем для семьи. Продемонстрировав, что риск употребления этого нового наркотика сопоставим с рисками от экстази, Натт раскрыл секрет неведомого болезненного пристрастия: «эквази» – это просто-напросто верховая езда.

После жарких дебатов Натт был уволен со своего поста министром внутренних дел. С тех пор он продолжал свои попытки развернуть рациональную и основанную на фактах дискуссию о вреде и возможном использовании наркотиков. Он вернулся в лабораторию, где несколько лет спустя познакомился с моим другом и коллегой Робином Кархарт-Харрисом. Вместе они подхватили эстафетную палочку, несколько десятилетий назад выпущенную Уоссоном, Эймом и Хоффманом, и начали новую программу по изучению организации мозговой активности во время псилоцибинового трипа.

Теперь в лаборатории Дэвида Натта проводятся разные эксперименты в этой области. Масатекские и амазонские ритуалы различаются по видам используемого сырья (грибы, или кустарники и лианы), активным средствам (псилоцибин, или ДМТ и ИМАО), по типу психологической трансформации и перестройки мозговой активности после употребления наркотика.

Псилоцибин изменяет организацию мозговой активности в пространстве и времени. Мозг спонтанно формирует последовательность разных состояний. В каждом из них активируется, а затем деактивируется определенная группа нейронов, уступая место новому состоянию, подобно движущимся облакам, которые образуют фигуру, а потом рассеиваются и образуют новые формы. Последовательность состояний мозга отображает поток сознания. Под действием псилоцибина мозг проходит через большее количество состояний, как будто ветер заставляет облака быстрее видоизменяться и принимать новые формы.

Количество состояний – это тоже характеристика сознания. При потере сознания, во время глубокого сна или под анестезией, мозг переходит в упрощенный режим с двумя-тремя состояниями. Когда сознание включается, количество состояний увеличивается, а под воздействием псилоцибина оно еще больше возрастает. Это может объяснить, почему многие люди, употребляющие ЛСД и психоделические грибы, полагают, что находятся в состоянии расширенного сознания.

Многие также упоминают, что при употреблении ЛСД наблюдается эффект палинопсии, когда реальность воспринимается как ряд неподвижных образов, которые оставляют за собой след. В случае с психоделическими грибами двери восприятия не только открываются, но и разваливаются на части. Занавес поднимается, и становится видно, что реальность, которую мы воспринимаем как непрерывный континуум, представляет собой лишь последовательность образов. Фрейд предполагал, что Ω-нейроны обладают этим свойством, которое позволяет им одновременно изменяться и проявлять постоянство, как это происходит с сознанием.

При нормальном восприятии реальность кажется непрерывной, а не дискретной. Но это иллюзия. Как упоминалось раньше, дискретный характер обычного восприятия мы можем уловить, наблюдая за автогонками, где часто кажется, будто колеса автомобиля вращаются назад. Объяснение этого феномена хорошо известно в мире кино и телевидения; оно связано с частотой кадров при съемке. Представьте, что колесо делает полный оборот за 17 миллисекунд, а камера снимает один кадр каждые 16 миллисекунд. Между двумя кадрами колесо почти завершает оборот, поэтому на каждом следующем кадре кажется, что оно немного поворачивается назад. Куда интереснее обстоятельство, что эта иллюзия порождена не свойствами телеэкрана, а нашим мозгом. Как и при съемке фильма, мы создаем отдельные кадры, которые впоследствии используем для создания иллюзии реальности. Восприятие всегда фрагментировано, но лишь под воздействием наркотика, такого как псилоцибин, эта фрагментация становится очевидной. Мы как будто видим реальность с обратной стороны, за пределами Матрицы.