Тайная жена - [51]

– Чем могу служить, суда…

Он не договорил. Девушки расступились, и Саймонс увидел куклу.

Глаза его сверкнули, лицо выразило истинное торжество.

– Вот как! – хрипло изрек он. – Давно, ох, как давно я этого не видел! Я знал, что в округе появилась ведьма: миледи предупреждала меня об этом.

Он отвесил полупоклон в сторону Марины, а Джессика уставилась на нее в полном изумлении.

– Ты знала о ведьме?! Да как же возможно такое?

– Сударыни, для слов сейчас не время, – торжественно заявил Саймонс. – Я должен немедленно свершить здесь некоторые обряды.

Саймонс выхватил из кармана черный платок и бросил его так ловко, что он совершенно закрыл куклу, а затем поднял то и другое с полу, но особенным образом: повернувшись к черному пятну спиной и просунув правую руку за колено левой ноги. Потом Саймонс провозгласил:

– Этой ночью начнется охота на ведьму! Но никто ничего не должен знать! Никто, ни один человек! Иначе ведьма больше не появится.

– Вы собираетесь ее здесь стеречь? – робко осведомилась Марина. – Всю ночь?

– Нет, миледи, – тихо сказал Саймонс. – Eсть другое средство узнать, кто она.

Марину била дрожь. Кому до такой степени она опостылела, что ее обрекли на смерть, запродав ради этого душу черной нечистой силе?!

Чем дольше размышляла Марина, тем более отчетливо вырисовывались в ее уме два образа. Женщина и мужчина. О женщине ей было даже вспомнить противно. А при одной только мысли о том, что именно этот мужчина желает ей смерти, Марина и впрямь хотела умереть.

Глава XVIII Яблоко и золотой

– Ну и как вам понравилась Флора? – обернулась в седле Джессика.

Марина глянула недоверчиво: неужто Джессика наконец-то нарушила молчание, в которое они были погружены уже добрый час, пока их кони двигались медленным шагом, лишь изредка пускаясь ленивой рысцою. Марина хоть любовалась окрестностями, а Джессика как уставилась на гриву своей лошади, едва они сели в седла, так и не подняла глаз до этой минуты. Конечно, ей было о чем подумать… было и что говорить!

– Она довольно мила, – отозвалась Марина, не покривив душой. – По-моему, очень добрая.

Сразу было понятно, почему Джаспер так привязан к Флоре. От нее исходило ощущение покоя и надежности, и взор ее небольших, но очень красивых серых глаз источал поистине материнское тепло и ласку. При этом Флора выглядела гораздо моложе своих тридцати лет (ведь она была молочной сестрой, а значит, и ровесницей покойного Алистера). Домик ее тоже был премиленький: скромный, правда, но добротный, весь обвитый плетьми вьющихся роз и вечнозеленым плющом. Во дворике стоял колодец с колесом. В кухне, куда мельком, не сдержав любопытства, заглянула Марина, царила ошеломляющая чистота.

В комнате у горящего камина сидела пухленькая старушка и пряла шерсть на ручной прялочке, то и дело клюя носом, встряхивая головой, снова берясь за работу – и снова придремывая. Pядом стояла низкая широкая корзинка, а в корзинке лежали клубочки шерстяных ниток. Они были разных цветов и разных размеров. Один из них, больше всех остальных, напоминал голубую кошку, лежащую в окружении разноцветных котят. Это зрелище усугубляло картину общего покоя и уюта, и центром этого покоя и уюта была, несомненно, детская кроватка с розовым пологом.

– Сударыни? – Флора встретила неожиданных гостий, не веря своим глазам. – Какая честь… какая честь!

Старушка, дремавшая в кресле, внезапно встрепенулась, вскинула голову и, отбросив прялку, принялась с лихорадочной поспешностью наматывать нитки на самый большой клубок, делая «кошку» баснословно толстой. «Котята» меж тем худели.

Немедленно был подан отличнейший сидр. Марина искренне его похвалила, однако Флора только мимолетно улыбнулась. Все внимание ее было привлечено к Джессике, которая осторожно приблизилась к колыбельке.

– Осмелюсь просить миледи быть осторожней, – улыбка Флоры стала напряженной. – Моя девочка нездорова и спит…

– Ваша девочка и не думает спать! – воскликнула Джессика. – Она хлопает своими хорошенькими глазками и улыбается мне. Она просто красавица, – нежно продолжала Джессика. – Взгляните, Марион.

Из-под розовых оборочек чепчика выбивались льняные кудряшки, придавая малышке весьма залихватский вид. Лицо ее раскраснелось – не то после сна, не то и впрямь от жара, но это не убавляло очарования ее улыбки. Маленькие ручки комкали край одеяла, а в приоткрытом ротике виднелся белый сахарный зубик.

– Прелесть! Ангел! – выдохнула Марина. – Можно ее подержать? Просто до смерти хочется!

– Прошу прощения, миледи. Я не дозволю сего никому, тысяча извинений. Цыганка нагадала мне, что моего ребенка ждут неисчислимые беды, если в первые пять лет жизни ее коснется чужая рука. И я… я поверила. Я ведь очень люблю свою дочь! Это счастье всей моей жизни.

– Истинное счастье! – растроганно согласилась Марина и хлопнула себя по лбу: – Какая же я дура, что не захватила гостинца!

– А я захватила, – подала голос Джессика. Сунув руки в карманы амазонки, она выхватила из одного яблоко, из другого – золотую монетку и все это протянула малышке:

– Ну, выбирай, что тебе больше нравится?

Флора сделала шаг вперед, и Марине показалось, что она хочет остановить щедрую гостью, но не осмелилась и только тревожно сновала взглядом с монетки на яблоко.