Тайная вечеря - [93]

Признаю, что, быть может, в тот момент я сошел с ума. Но все происходило именно так, как я это изложил. Со времени тех событий прошло уже три десятилетия. Абдул, который, как обычно, принес в мою пещеру ужин, сообщил мне удивительные новости: группа затворников, последователей святого Антония, пришла в деревню с намерением обосноваться в ее окрестностях. Я вглядываюсь в берега Нила, пытаясь увидеть их, но моим измученным глазам не удается обнаружить их поселение. Я отдаю себе отчет в том, что они — моя последняя надежда. Если бы на финишной прямой моей жизни появился кто-либо, заслуживающий моего доверия, я вручил бы ему эти записи и разъяснил, как важно сохранить их до того времени, когда можно будет их обнародовать. Но силы покидают меня, и я не знаю, смогу ли спуститься с этой скалы и дойти до них.

Кроме того, даже если мне это удастся, будет нелегко заставить их понять меня.

К примеру, Оливерио Джакаранда так и не понял тайну «Вечери» несмотря на то, что она была у него под самым носом. Он не понял, что тринадцать главных действующих лиц картины воплотили тринадцать букв consolamentum — единственного таинства, которое признавали чистые люди из Конкореццо, таинства духовного, невидимого, интимного. Для него это осталось пустым звуком. Ему неведома была связь, существующая между этим символом и «синей книгой», которую он так страстно стремился заполучить, и которая ему так и не досталась. И конечно же, он и представить не мог, что его слуга Марио Форцетта предал его именно из-за этой книги — книги, которая из поколения в поколение использовалась в обрядах катаров для посвящения неофитов в духовную церковь Иоанна и поиск Отца своими собственными силами.

Я знаю, что Оливерио вернулся в Испанию, где обосновался неподалеку от руин Таррако и продолжил свою торговлю с Папой Александром. Тем временем Леонардо доверил La Cena Secreta своему ученику Бернардино Луини, который, в свою очередь, передал ее художнику из Лангедока, а тот доставил ее в Каркасон, где она попала в руки французской инквизиции. Впрочем, ее никто так и не смог истолковать. На своих картинах Луини никогда не изображал облаток, как этого не делал Марко ди Оджоне или кто-либо из других его любимых учеников.

Не менее любопытная судьба ожидала Елену, с которой я так и не познакомился лично. Послужив моделью для маэстро, умная девушка поняла, что, пожалуй, церкви Иоанна не суждено воссиять. Поэтому она отдалилась от мастерской Леонардо, перестала преследовать несчастного Бернардино и вступила в один из монастырей ордена кларисс на границе с Францией. Леонардо, удивленный ее живым умом, в конце концов раскрыл ей великую тайну, хранимую ее родом: Мария Магдалина — ее великая предшественница — видела, как воскрес Христос, восстав в лучах света из могилы, которую приготовил для него Иосиф из Аримафеи. Веками Церковь отказывалась выслушать полный рассказ об этом событии. Это сделал Леонардо. Ведь в тот далекий день пятнадцать столетий назад Магдалина видела Иисуса живым, но не в Его смертном теле. Его земное тело — недвижимое и холодное — продолжало покоиться в могиле, в то время как Магдалина встретилась с его «сияющим телом». На нее это произвело такое впечатление, что она решила похитить останки Галилеянина и укрыть их в своем доме, где тщательно их забальзамировала, а когда начались преследования со стороны синедриона, перевезла во Францию.

Именно в этом, и ни в чем другом, заключался секрет. Христос не воскресал во плоти. Он это сделал в свете, указав нам путь к нашему собственному преобразованию, когда придет наш день.

Я знал, что Елена, под впечатлением от этого откровения, пробыла в монашеском ордене всего пять лет. Однажды она исчезла из кельи, и больше ее никто никогда не видел. Говорят, что она последовала за Леонардо в ссылку во Францию, где обосновалась в качестве придворной дамы-компаньонки королевы при дворе Франциска I и продолжала изредка позировать для маэстро. Кажется, тосканец до самой своей смерти нуждался в том, чтобы она находилась поблизосги. Ее руки и лицо он использовал при написании так и не законченного портрета девушки, известной миру под именем Gioconda (Джоконда). Фактически, те, кто видел эту небольшую картину, утверждают, что сходство между изображенной на ней женщиной и Иоанном «Вечери» более чем красноречивое. Я, к сожалению, не могу об этом судить.

Но даже если Елена была посвящена и в другие секреты церкви Иоанна и Магдалины, которую стремился возродить Леонардо, она унесла их в могилу. Еще до того, как я решил отправиться в Египет, чтобы провести там остаток своих дней, Елена скончалась от лихорадки.

Мне остается только объяснить, почему я пишу эти строки в Египте. И почему я так и не сообщил инквизиции о существовании общины совершенных в Конкореццо и об их связях с маэстро Леонардо.

Виной тому, опять же, явился этот синеглазый великан в белоснежных одеждах.

После презентации «Вечери» я больше его не видел. Более того, обнаружив тайный смысл фрески, я вернулся в Рим и постучал в двери Дворца истины в Вифании, где с головой погрузился в работу, чтобы избежать лишних вопросов. Именно там я узнал, что спустя год, когда французские войска сломили сопротивление гвардии герцога и установили контроль над городом, Леонардо покинул Милан. Он укрылся в Мантуе, затем в Венеции и, наконец, в Риме, где работал на Цезаря Борджия, сына Папы Александра VI. Для Борджия он был architecto в ingegnere generale