Тайная семья - [46]

— О… черт возьми. И что же дальше?

— Я… — Мириам осеклась. — Поговорю с Энгбардом. Но не раньше, чем перекинусь парой слов с Роландом. — Выражение ее лица тот, кто недостаточно знал ее, мог бы ошибочно принять за улыбку. — Он тот, кто сказал про слежку за домом. Пришло время почистить воздух, которым мы вместе дышим.

ЧАСТЬ 3 КАПИТАЛИЗМ ДЛЯ «ЧАЙНИКОВ»

ВОПРОСЫ… ВОПРОСЫ… ВОПРОСЫ

Город Айронгейт удобно пристроился у подножия Аппалачей. Перепачканный сажей и наполненный дымом днем, ночью он был прикрыт небесной чашей, которая отражала красноватое свечение доменных печей, протянувшихся вдоль судоходного канала. Ответвление Большой Северо-Восточной железной дороги вело из центра города прямо к побережью, распадаясь на Бостонскую и Нью-Лондонскую ветки. Западные части портовых складов и северные границы бастионов Форт-Вобана «перетекали» в склоны крутого холма, застроенные домами мелкой знати. У его подножия рядами теснились участки рабочих.

Айронгейт, превратившийся в транспортный узел, где пересекались канал и железные дороги, сам вырос в расползшийся как попало крупный промышленный город. Канал и обслуживающая его система шлюзов доставляли грузы к самым Великим озерам — а в другом времени и в другом мире здесь стояла фактория, или торговый пост, на границе с великой Страной Ирокезов, которая господствовала в этом диком внутреннем пространстве континента между Грюнмарктом и Западной империей.

Внизу, в долине, целый район заселяли те, кто имел дело как с обитателями трущоб, так и с обладателями богатых, деловых участков, отчего возникало затруднение с определением, кто же они, собственно, такие. Некоторые из этих людей располагали деньгами, но ничего не значили для избранного общества: ни титулов, ни перспектив продвижения по социальной лестнице. Здесь собрались все, самые разные: купцы-китайцы и брокеры-евреи, богатые владельцы веселых домов — и все вели себя крайне осторожно, чтобы, пока законы Новой Британии применимы одинаково ко всем, исполнители этих законов были по отношению к людям человечнее.

Исо медленно шел по Ганновер-стрит, и при каждом его шаге по булыжникам мостовой постукивала трость. Был ранний вечер, очень холодный, но дворники уже были за работой, а электрические фонари заливали тротуар теплым светом. Исо медленно шел пешком (хотя легко мог бы воспользоваться кебом), потому что хотел дать себе время подумать. Было жизненно важно подготовиться к предстоящей встрече, как эмоционально, так и интеллектуально.

Улица была почти пустая, редкие пешеходы торопливо шагали, глубоко засунув руки в карманы и низко надвинув шляпы. Исо миновал паб; неприятные звуки духовых инструментов и вонючий табачный дым вырвались из дверей, как только они распахнулись, чтобы выпустить парочку спотыкающихся пьяниц.

— Привет, косоглазый! — проревел один из них ему вслед. Исо продолжал идти твердым шагом, но сердце у него учащенно забилось, и он осторожно сжал в кармане рукоятку небольшого пистолета. «Только не реагируй, — внушал он себе. — Ты вполне можешь убить его, если он нападет на тебя. Но не раньше». Не то чтобы Исо выглядел уж слишком по-восточному, но у таких подонков в Айронгейте любой не похожий на них считался иностранцем. К тому же донесение об убийстве белых китайцем разбередит общество — и без того настроенное на возвращение суровой зимы известиями о поражениях в королевстве Сиам. Последнее, в чем нуждались те, кто стоял над Исо, — это погром у дверей их штаб-квартиры на восточном побережье.

Тотализаторы и конторы букмекеров были закрыты, закрылись и лавки ростовщиков, но между двумя такими лавчонками Исо тем не менее задержался. Дверь густонаселенного дома выглядела очень простой, но была хорошо покрашена и плотно подогнана. Рядом с медными пластинками, где были написаны имена жильцов и семей, которые десятилетиями не появлялись здесь, «бежал» целый ряд шнурков от колокольчиков. Исо потянул за самый нижний, затем за второй сверху, затем за следующий, ниже, и напоследок за шнурок под ним. Раздался скрип петель, и он протиснулся в образовавшийся проем во внутренний затененный вестибюль. Он аккуратно закрыл за собой дверь и поднял глаза к потолку.

— Esh'sh icht, — сказал он.

— Проходи, — ответил мужской голос на ломаном английском. Открылась внутренняя дверь, являя свет и пышность убранства. Стены вдоль лестницы были завешаны богатыми коврами ручной работы, а перила из красного дерева освещали позолоченные светильники в форме голых девиц. Керамическая кошка, талисман удачи, сидела сбоку от лестницы, как раз напротив охранника. Охранник сдержанно поклонился, увидев лицо Исо. — Вас ожидают, господин, — сказал он.

Исо не ответил и поднялся по лестнице. Квартиры над двумя магазинами, очень хитро «расчищенные» и перестроенные, были превращены во дворец. Комнаты за окнами фасада, видные с улицы как обыкновенные спальни или кухни, были специально устроенными комнатушками едва ли не три фута глубиной, где пол, стены и мебель были нарочно «скошены», чтобы создать эффект глубины, когда смотришь снаружи. Семья уже давным-давно усвоила: необходимо соблюдать осторожность. Сказочное богатство не было для общества Новой Британии противоядием от узкого разреза глаз и темной кожи, и если толпа не любила что-то больше китайцев, так это богатые семьи китайцев, занятые преступными делами.