Тайная книга - [21]

Заодно Элиас коснулся и его перчаток, подумав, что, быть может, в них найдет доказательство, которое ищет.

– Я знаю, кто это сделал, – сказал расстроенный ребенок.

– Кто? – спросил Элиас, посмотрев на него удивительно спокойным взглядом.

– Он нарвался на Эрвана с дружками. Они шли по школьной дороге, а господин Зоф им навстречу. Похоже, он был совершенно не в себе. Понятия не имею, почему он тут оказался и куда шел. Я был наверху, когда это случилось. Из-за грозы было плохо видно. Но они его толкнули, повалили на землю, а потом стали бросать в него камни. Он испугался, но не кричал. И тут Эрван подошел к нему и ударил камнем по голове. Господин Зоф упал и больше не шевелился. А потом… Потом… все разбежались.

Ти-Том вытер слезы.

– Я кое-что почувствовал, – прошептал Элиас, словно самому себе.

С ужасом увидев, в каком плачевном состоянии находится тело его партнера по шахматам, он обратил глаза к небу и задался вопросом: была ли эта драма каким-нибудь знаком?

Потом зашептал слова заупокойной молитвы. Старик молился, чтобы душа этого столько страдавшего человека вознеслась к Всевышнему и нашла наконец упокоение подле Него, вдали от жестокости Его детей, вдали от гетто, вдали от Браунау.

Ти-Тому, заинтригованному необычной мелодией молитвы, которая находила странный отклик в его душе, наконец удалось оторвать взгляд от тела Зофа. И в этот трагический миг ребенок увидел проблеск света: он нашел в Элиасе семью, которой ему так недоставало.

Его слезы обрели иной смысл. Теперь Ти-Том оплакивал свою собственную участь, ибо почувствовал: что-то изменилось. Не признаваясь себе в этом, он догадался о скрытой причине преступления, невольным свидетелем которого стал. Если Эрван и его шайка подняли руку на старого антиквара, то это было отнюдь не случайно.

За всем этим угадывался мир взрослых, это он изрыгал ненависть, это он подстрекал к разнузданному насилию – недомолвками на семейных трапезах, намеками в барах, салонах, очередях, вплоть до высших сфер общества.

Элиас попросил Ти-Тома позвать кого-нибудь на помощь. Ребенок запротестовал, дескать, никто не придет. Но, поскольку Элиас настаивал, он в конце концов ушел по дороге.

Только тогда Элиас осторожно приподнял запястье своего недавнего партнера по шахматам. И, стянув черную перчатку с одеревеневших суставов, сделал необычайное открытие: правая рука Зофа оказалась совершенно цела – на ней были все пять пальцев.

25

С наступлением ночи люди в белом упаковали тело Зофа в мешок. Словно хотели тайком уничтожить все следы пребывания старика в городке, подумал Ти-Том.

Полицейские Браунау опросили нескольких соседей, сделали фото кладбища, приступили к сбору улик на местности. Но судьба старого антиквара никого не интересовала, для некоторых он был всего лишь объектом шуточек.

А всесильный бургомистр Браунау, господин Рифеншталь, напрямик заявил, что считает возмутительным трату полицией своего времени и государственных денег на копание в делах, которые истинных австрийцев непосредственно не касаются.

Марика и Ти-Том негодовали. Девочка мечтала об освобождении от гнетущей власти отца, но, пока она оставалась в доме Рифеншталей, такое было совершенно немыслимо.

Элиас тоже скрыл свое потрясение смертью Зофа, хотя и по другим причинам. На самом деле он увидел в этом лишь доказательство, которое искал. А его, в конечном счете, только это и интересовало.

Самым важным для Элиаса была уверенность, что в его руках оказалось орудие, способное воздействовать на судьбу. Бог на его стороне – теперь он был в этом убежден.

Отныне все свое время он проводил затворником в доме, по возможности избегая Польстерихи.

Чтобы быть как можно ближе к Залу Книги, он даже перебрался в голубую комнатку на антресольном этаже. Иногда следил в окно за ежедневными хождениями туда-сюда маленького Томаса. Дабы оправдать свое затворничество перед домработницей, он выдумал себе болезнь. Заставлял ее покупать лекарства, которые затем выбрасывал. И систематически закрывал на ключ дверь своей комнаты, выходя только для того, чтобы поесть единственный раз за день, чем еще больше усугублял крайнюю усталость, вызванную скорее ночными бдениями над Книгой, чем возрастом.

Ибо теперь Элиас Мудрый посвятил себя исключительно тайне Книги и смыслу ее существования.

Подчинив себя строгой дисциплине в изучении Текста, он часто постился, сам того не замечая, мало спал и постоянно размышлял. Просматривал рассказы о судьбах сотен и сотен душ, и знаменитых, и безвестных… Перед ним была открыта Книга Провидения, повергавшая его в безграничное удивление.

Элиас тщательно следил, чтобы избегать физического контакта со светящимися буквами, и поэтому тоже решил носить перчатки.

Еще он задавался вопросом: почему Всевышний решил доверить ему такое сокровище?

Ибо, если Книга смогла изменить ход жизни Зофа, значит, она способна и на многое другое. И он старался оставаться смиренным, отказывался приписывать себе способности, которыми не обладал. Эта власть – Небесная власть – принадлежала только Книге, и он сознавал, что является лишь ее хранителем.

В последующие недели Элиас потратил много времени и на изучение пассажей, касавшихся его семьи. Дни напролет просматривал мозаичные хроники этих печальных судеб, похожих на миллионы других. На самом деле он искал смысл собственной жизни: почему он сам уцелел?