Тайная Доктрина дней Апокалипсиса. Книга 4. Введение в систему - [12]

Она была Жемчужиной Индии, и он любил ее, как небо, как воздух, как солнце, как жизнь. При тихом мерцании звезд, в благовонную, теплую ночь, он говорил ей под легкий плеск священных волн Ганга:

— Пусть звезды, что с завистью смотрят на твою красоту с далекого, темного неба; пусть ночь, что ревниво покрыла тебя темным пологом от взоров людей; пусть вечер, что лобзает тебя; пусть волны священной реки, что с тихим, восторженным шепотом несут морю рассказ о твоей красоте, о богиня, царица моя, пусть все, пусть весь мир свидетелем будет моей любви, моих клятв, дорогая! Дай мне обнять твой стан, гибкий, как сталь, и стройный, как пальма. Отдай мне твою красоту неземную! Сделай меня и счастливым, и гордым. Пусть зависть засветится в глазах всего мира, и лишь в твоих глазах, дорогая, пусть тихо мне светит любовь. Весь мир пусть будет знать, что моя — прекрасная Жемчужина Индии. Слава твоей красоты переживет века, и деды внукам будут, как волшебную сказку, рассказывать о красоте Жемчужины Индии. И сердце каждого юноши сожмется завистью ко мне, к твоему владыке, к твоему рабу…

Тихо плескалась река, и бледная, при бледном свете луны, словно ужаленная, быстро поднялась с места Жемчужина Индии, уже замиравшая в объятьях прекрасного юноши.

— Не знаю кто, — сказала она, — но нам запретил лгать. Ты сказал неправду. Как все, кто даже меня не видел, будут знать о моей красоте? Как все, когда меня уже не будет на свете, будут завидовать тебе? Ты солгал, — и я никогда не буду принадлежать человеку, который лжет в минуты восторгов любви.

И ее белое покрывало исчезло среди сумрака ночи, еле освещенного трепетным светом луны.

В отчаянии бросился к волнам священного Ганга прекрасный юноша. Но гений слетел и осенил его мыслью о тиснении книг. В чудных строках он воспел красоту Жемчужины Индии. И в тысячах оттисков эта песнь красоте разнеслась, как ветер, по свету. И все, кто никогда не видал ее, знали о красоте Жемчужины Индии. От дедов к внукам, как волшебная сказка, передавалась эта книга, и, читая ее, у людей сжималось сердце завистью к тому, кого любила, чьей была Жемчужина Индии.

А за свое чудное открытие прекрасный юноша был награжден высшим счастьем на свете — объятиями любимой женщины. Так было в Индии в давно минувшие времена изобретено книгопечатание.

Но и на это орудие, созданное для того, чтобы воспевать всему миру красоту и любовь, устремил свое нечистое внимание Клеветник. Орудие любви он сделал своим орудием клеветы. И с этих пор стал силен, как никогда.

Ему не нужно было уж бегать по дворам, чтобы разносить клевету. В тысячах оттисков она сама разносилась кругом, как дыхание чумы. Это не были слова, которые прозвучат и замолкнут, это было нечто, что оставалось, чего нельзя было уничтожить. Он не рисковал собою, потому что мог клеветать издалека. Как змеи ползли его клеветы. Он не щадил ничего, не останавливался ни перед чем! Скромных и честных тружеников он называл ворами, грязью забрасывал лавры, которыми венчали гениев, рассказывал небылицы про людей, которых он никогда не видал, клеветал на женщин, на сыновей, говоря, что они обкрадывают своих родителей. И когда ему доказывали, что он лжет, он нагло смеялся и говорил:

— Так что же? Лгу — так лгу. Доказано — так доказано. А клевета все-таки пущена. Я свое дело сделал, я — сила.

И только тогда, когда Клеветник начал плодиться и множиться, люди вспомнили о Магадэве. Они пали ниц и воскликнули:

— Великий Магадэва! Зачем ты создал такую мерзость?!

**Магадэва — Творец.

Вспомните, как трудно учились уроки в школе, особенно, когда полученным знаниям не было практического применения. Да, изучаемые предметы повышали нашу эрудицию, но они также легко забывались, не будучи востребованными. Именно по этой причине, для повышения успеваемости в школе советуют относиться к изучаемому школьному материалу с интересом, найти для него нужное практическое применение, хотя бы в виде проведения вечеров, олимпиад, всевозможных соревнований. Если проведение таких мероприятий невозможно, то изучаемый материал нужно зубрить и многократно повторять, время от времени воспроизводя в памяти.

Конечно, функции Сознания гораздо шире, чем осознание его практической деятельности в физическом мире.

Сознание связано со всем мыслительным процессом и призвано производить сортировку знаний: какие будут участвовать в этом процессе, а какие нет. Естественно, что к участию в процессе оно допускает только имеющие жизненное значение для человека, остальные блокирует.

Поэтому если весь жизненный интерес (смысл жизни) человека ограничивается его конкретной, например, профессиональной деятельностью, то без особой на то установки выходить за границы этого интереса Сознание не будет. Естественно, что в таком случае ограничиваются познавательный и мыслительный процессы. При нехватке знаний о Жизни будет ограничиваться и осознание как своей собственной жизни, так и деятельности (реализации в ней). Пример: человек, получив профессию, например музыканта, кроме реализации себя в этом виде деятельности, ничего иного уже не приемлет. Его Сознание привязано к приобретенному навыку, видит в нем способ удовлетворения жизненных потребностей, а потому любую информацию о возможной смене профессии просто блокирует и в процессе осмысления, и в процессе осознания.