Тайна золотого кристалла - [12]

Люциус, Себастиан и Тео взяли чашки, и все сели. На этот раз Люциус внимательно смотрел, куда садится. Кто знает, какие экзотические домашние животные есть у сына исследователя Африки Квотермейна! Люциусу пришли на ум жирные пустынные пауки и готовые в любой момент ужалить скорпионы.

– Не волнуйся, – ухмыльнулся Себастиан над чайной чашкой, будто прочёл мысли Люциуса. – Мисс Софи – единственная звериная обитательница «Воронова гнезда», у которой нет перьев.

– Не считая пары жуков, которых ты притащил из Африки, – вмешалась Тео. – И этого кузнечика, который постоянно громко стрекочет. Наверняка выполз из твоего чемодана.

– Буду знать, – ответил Люциус. Значит, он не ошибся: это действительно стрекотал сверчок.

– Итак, ребята, давайте поднимем чашки! – воскликнул Харольд. – За нашего нового друга Люциуса!

– За Люциуса! – чокнулся с ним Себастиан.

– За вас, – сказал Люциус.

– Гип-гип… – громко начал было Джеймс, но сбился, провожая растерянным взглядом облачко пара, вырвавшееся из его головы. – И… э-э-э… ура!

Сделав глоток, Люциус обнаружил, что вкус у его яблочно-одуванчикового чая – каким-то невероятным образом одновременно фруктовый и горький – просто отвратительный. Тем не менее он выдавил улыбку и кивнул Харольду:

– Очень… необычно.

– Хорош, правда? – спросил Харольд, который, видимо, пил то же самое.

– Необычен, – настаивал Люциус.

Себастиан едва заметно улыбнулся и поставил чашку:

– А что ты делаешь в Лондоне?

– Ничего особенного, – пожал плечами Люциус, в который раз за этот день подумав о маме. Его снова охватила тоска по ней, но он не хотел показывать этого остальным. – Я живу у мистера Холмса, пока моя мама в отъезде, – пришлось ему соврать. – Она иллюзионистка и путешествует сейчас с варьете по Европе. Обычно она берёт меня с собой, но в этот раз не получилось, и она оставила меня у своих давних знакомых Холмса и Ватсона. Полный отстой, – поморщился он, но глаза Харольда заблестели от возбуждения:

– Странствующая иллюзионистка? Просто фантастика! Ты наверняка много где побывал.

– Это да. В Нью-Йорке, Риме, Париже. Везде, где ценят шоу иллюзионистов. На ярмарках мама не выступает – только на крупнейших сценах мира. – На самом деле им уже приходилось зарабатывать себе на хлеб в довольно убогих заведениях, но об этом Люциус предпочёл умолчать.

– Как увлекательно! – восхитился Харольд.

– Значит, ты идеально вписываешься в нашу компанию, – заключил Себастиан. – Мы все уже повидали мир. Ну, кроме Харольда – он никуда не выезжал из Лондона, насколько я знаю.

– А вот и нет, – возразил Харольд. – Два года назад я ездил на морской курорт Милфорд-он-Си на южном побережье Англии.

Люциус вскинул брови, и Себастиан тоже вопросительно посмотрел на Харольда:

– Морской что?

– Курорт, – пробормотал Харольд. – Мама отправила меня туда. Из-за всех этих аллергий. Там было довольно скучно… – Он смущённо помешал ложечкой чай, но потом лицо его прояснилось: – Но кое-что хорошее там всё-таки было. В одном антикварном магазинчике я наткнулся на ржавые детали автомата-дворецкого. Чтобы не скучать, я купил их и начал мастерить. После возвращения я в папиной лаборатории ещё кое-что улучшил. Так появился Джеймс – ходячий лексикон, который помогает мне в исследованиях и экспериментах. Я внёс в него всю информацию из папиной научной библиотеки. Теперь он всё знает и просто незаменим. Кроме того, он не просто машина. Полтора года назад во время прогулки в него ударила молния, и с тех пор он ведёт себя не как автомат. Папа считает это неисправностью ядра управления, но я вам клянусь – это нечто большее. Он почти как живой. Мой самый верный спутник.

– Благодарю вас, мастер Харольд, – продребезжал Джеймс. Из его головы вырвался пар, от которого запотели щёки – похоже было, будто он покраснел. – Очень мило с вашей стороны.

Люциус остолбенело переводил взгляд с бледного мальчика на машину и обратно:

– И ты один его смастерил?!

– Ну, почти, – кивнул Харольд. – Папа немного помог мне запрограммировать его ядро управления. Он довольно известный разработчик автоматов. Но в целом…

– Харольд – наш маленький гений, – пояснил Себастиан. – Уверен, что в Лондоне никого умнее не найдётся. Он считает в уме лучше, чем ты на бумаге. И постоянно изобретает какие-нибудь штуки – как, например, эту специальную чаеварку.

– Кстати, скоро она будет работать полностью автоматически, – похвастался Харольд. Когда речь шла о технике, он чувствовал себя в своей стихии и буквально расцветал. – Я уже начертил все чертежи. Надо только раздобыть пару шестерённых гидромоторов и старое ядро управления. Потом я пробью несколько перфокарт, и нам будет достаточно лишь вставить нужную – и из другого конца машины польётся чай. Сам собой.

– Кого-кого ты пробьёшь? – растерянно переспросил Люциус.

– Перфокарты, – повторил Харольд. – Это носители данных на специальной бумаге. В них пробивают отверстия, вставляют в машину с ядром управления, и она распознаёт эту комбинацию отверстий как команду и выполняет её – например, заваривает чай.

– Я, правда, мало что понял, но звучит заманчиво, – признал Люциус.

– У него вся семья такая, – сказал Себастиан. – Все гениальные учёные. Или чокнутые учёные – это как посмотреть. Дядя Харольда сейчас работает над прибором, который должен летать. Причём не как дирижабль, нет – он должен преодолеть земное притяжение. Хочет полететь на нём на Луну. – По тону Себастиана было понятно, что этот план он относит скорее к категории безумных.