Тайна Зла. Откровенный разговор с Богом - [20]
В первой главе я утверждал, что зло вполне реально и могущественно, что оно больше суммы отдельных грехов и что его невозможно должным образом понять с помощью дуализма, будь то дуализм онтологический, когда тварный мир воспринимается как зло, а решение заключается в бегстве из него, или дуализм социологический, который делит мир на (хороших) «нас» и (плохих) «их». Затем, во второй главе, разбирая Ветхий Завет, я утверждал, что все книги канона вместе, а не отдельные важнейшие части, такие как, например, Книга Иова, рассказывают одну историю — с самых разных точек зрения, что может озадачить читателя, — о том, что Бог (причем, важно помнить — Бог Творец) делает со злом. У Бога есть свой замысел: это смелый и рискованный план, который ставит Бога в самое двусмысленное положение — так что кому-то это может показаться хитростью, — Он становится кем-то вроде двойного агента, скомпрометировавшего себя с многих сторон ради того, чтобы разрешить проблему. Для осуществления этого плана нужно сконцентрировать все зло в одной точке, чтобы здесь с ним разобраться. К ветхозаветным символам, которые говорят о стратегии Бога в отношении зла, принадлежит Храм, где постоянно совершающиеся жертвоприношения напоминают и о грехе, и о благодати, кроме того, это символы в виде людей, таких как царь, священник и пророк, а также Раб и Сын Человеческий, о которых мы говорили. Обе последние фигуры появляются в тот самый момент, когда Израиль, народ, несущий Божье обетование об избавлении мира от зла, сам страдает под бременем силы зла.
Почему Он допустил такое
И это возвращает нас к отправной точке размышлений. Разные формы богословия креста, объясняющие, что Бог совершил с грехом через смерть Иисуса, обычно не рассматривают более широкую проблему зла, которую я описал в первой главе. Вместе с тем большинство мыслителей, рассматривавших «проблему зла» в рамках философско- богословского подхода, обычно слишком мало размышляли о кресте как части и анализа, и решения этой проблемы. Эти два понятия разделились, как будто они плохо сочетаются одна с другой, так что размышления о «проблеме зла» сводятся к вопросу «как мог благой и всемогущий Бог допустить зло в этом мире», тогда как теория искупления рассматривает в первую очередь вопрос о личном прощении, что ярко, хотя в итоге и неверно, отражает гимн «Есть холм зеленый вдалеке» (его строки показывают разные грани тех вопросов, которым занимается теория личного искупления: «Он умер, чтобы мы получили прощение; он умер, чтобы мы стали добрыми; чтобы мы, спасенные его драгоценной кровью, отправились на небеса»). Многие христиане XIX и XX веков усвоили принципы, предложенные Просвещением, и согласились с тем, что христианская вера должна спасать людей от злого мира, даруя им прощение при жизни, чтобы после смерти они отправились на небеса. Мир, основанный на принципах Просвещения, принял такое понимание христианства — и неудивительно, ведь это позволяло отодвинуть его в сторону, так что можно было не учитывать христианское богословие при обсуждении «проблемы зла». Что в конце концов такие гимны, как «Есть холм зеленый вдалеке», могут сказать миру, потрясенному ужасами Первой мировой войны, Освенцима, Хиросимы, 11 сентября 2001 года? И хотя некоторые богословы, например Юрген Мольтман, снова начинают соединять те вещи, которые изначально не следовало разделять, здесь перед нами все еще стоит гигантская нерешенная задача.
Заново перечитывая евангелия
Нам следует снова прочитать евангелия и увидеть в них то, что там написано, а не то, чего там нет. Часто кажется — я это прекрасно знаю, потому что долгие годы преподавал и принимал экзамены у студентов университета, где все еще действовала упомянутая выше парадигма, — что в евангелиях не так уж много «богословия искупления». Нередко «богословие креста» Марка сводят к одному-единственному стиху 10:45, который перекликается с Ис 53, потому что там говорится, что Сын Человеческий придет «дать душу Свою как выкуп за многих», lutron anti polldn. Лука, который, по всей видимости, сознательно в этом не следовал за Марком, тем самым как бы отказался развивать идею какого-либо рода искупления. Кроме того, на богословие искупления косвенно указывает Тайная вечеря и повествования о распятии, особенно содержащиеся в них библейские аллюзии. Но большая часть евангельского текста, если его читать в рамках ведущей традиции как исследования, так и церковной жизни — говоря о церковной жизни, я имею в виду стремление понять богословие искупления для его применения на практике, — мало чего сюда добавляет, разве что служит общим повествовательным фоном для богословия искупления, основанного на сочинениях Павла, Послании к Евреям и Первом послании Петра.
Что мы узнаём о зле из евангелий
По ночам зло обретает свободу, распоясывается, чтобы делать свое дело с помощью своих подмастерьев
Однако когда мы читаем евангелия как единое целое — есть все основания думать, что они и были написаны для такого чтения, — мы видим, что они рассказывают двойную историю, в которой сливаются воедино темы, рассмотренные нами в первых двух главах. Это история того, как зло мира — политическое, социальное, личное, нравственное, эмоциональное — достигает наивысшей силы, а также рассказ о том, как осуществление Божьего долговременного плана относительно Израиля (и себя самого!) наконец-то достигает кульминации. И обе эти истории входят в историю о том, как Иисус из Назарета возвещал Царство Божье и умер насильственной смертью. В настоящей главе я раскрою это богатое смыслом утверждение, а затем покажу, что евангелия, если их читать таким образом, дают нам одновременно и более полное богословие искупления, и более глубокое понимание проблемы самого зла и того, что с ней делать сегодня.
