Тайна затворника Камподиоса - [215]

– Вы совершенно правы, милорд, – Витус наблюдал за тем, как ловко девушка расставляет на столе тарелки и блюда. Сочная буженина, паштет из дичи и яичница с беконом, над которой еще поднимался пар.

– А в чем причина таких расплывчатых сроков? – старый лорд откусил кусок сыра, и тут ему бросилось в глаза, что Витус не притрагивался к пище. – Прошу вас, не стесняйтесь, накладывайте себе сами. Я хотел позавтракать с вами запросто, без слуг. Только вы и я за столом...

– Спасибо, милорд. – Витус выбрал холодную буженину и немного паштета. – Срастание сломанной кости зависит от столь многих факторов, что не представляется возможным точно предсказать, как скоро это произойдет. Во-первых, на сроки влияют вид перелома, то, какая именно кость повреждена, потому что некоторые, например лодыжки, срастаются чрезвычайно медленно, а другие, скажем ключицы, – чрезвычайно быстро. Вдобавок скорость заживления у разных людей разная, общего правила тут нет, известно лишь, что у молодых это происходит быстрее, чем у стариков.

– Весьма любопытно, господин кирургик.

– Это лишь мое предположение, милорд, но, по-моему, тут многое зависит от питания, – Витус положил в рот кусочек яичницы. – Проще говоря: кто питается скудно или некачественно, тому следует расстаться с мыслью о скором выздоровлении.

– Значит, мне повезло с аппетитом, – улыбнулся Коллинкорт. – Однако ж вы, господин кирургик, ешьте, не стесняйтесь. Помню, я в вашем возрасте мог съесть Бог весть сколько!

– Спасибо, милорд.

– А после завтрака мне хотелось бы прогуляться с вами по нашему саду. Мне хочется кое о чем расспросить вас. Вы можете счесть это излишним любопытством, однако я...

– Ну что вы, милорд! Я буду только рад ответить на ваши вопросы. Боюсь лишь, что не на все у меня найдется ответ.

– А вот посмотрим, – в глазах лорда появился необычный блеск.

– Гринвейлский замок был построен в 1183 году одним из моих многочисленных предков, – рассказывал лорд, непринужденно прогуливаясь под руку с Витусом по дорожкам уснувшего до весны сада. – Звали его Эдвард Коллинкорт. Его портрет вы найдете среди других рядом с большой лестницей, ведущей в верхние покои. Видели вы уже эти портреты?

– Видел, милорд, однако, признаюсь, только мельком. В минувшие дни меня больше занимали окрестности дворца. Природа здесь просто великолепная! Все кажется таким близким и знакомым...

– Хм, – лорд Коллинкорт отвел глаза, чтобы Витус не заметил его волнения. – Однако вы не могли не заметить, что в лицах всех Коллинкортов есть одна общая для всех черта – глубокая ямочка на подбородке, – и он указал на собственный подбородок. – Как видите, она есть и у меня, и – случайно ли, нет ли – у вас тоже. – Не дожидаясь ответа, Одо Коллинкорт направился к небольшой беседке, стоявшей посреди лужайки, окаймленной вечнозеленым кустарником. – Здесь есть одна скамейка, где я люблю посидеть и подумать о своем...

Когда они сели, старый лорд посмотрел Витусу прямо в глаза:

– А теперь расскажите мне о вашей жизни, лучше с самого начала. Только объясните мне сперва, что это у вас в сумке, которую вы носите на поясе, и на которую то и дело поглядываете.

– В этой сумке, милорд, – Витус невольно заколебался, – в ней... возможно... ключ ко всей моей истории.

Медленно, словно преодолевая внутреннее сопротивление, он достал красную камчатую ткань.

– Что это за кусок ткани?

– Это моя пеленка, милорд. Меня нашел в ней 9 марта 1556 года аббат монастыря Камподиос, преподобный отец Гардинус, – Витус медленно развернул сложенную пеленку, и стало видно золотое шитье герба. – Основанием для моего появления здесь был исключительно этот герб, милорд. Полагаю, он вам знаком.

– Я... я... – дрожащие пальцы лорда вцепились в руку Витуса, потрясенный старик подыскивал нужные слова. – Я... Я... это предчувствовал, но... не смел надеяться. Это наш герб, герб Коллинкортов, и он принадлежит тебе... – лорд схватился за сердце. – Боже милостивый! Джейн, что с тобой случилось?.. Джейн!

– Джейн, милорд? – переспросил Витус, потрясенный не меньше старого лорда. – Кто? Кто это – Джейн?

– Джейн – это... твоя мать...

– Ты должен набраться терпения, – внушал Магистр Витусу, когда они ехали верхом к близлежащему озеру. – Ты молод, а он уже в почтенном возрасте. Эта новость его просто ошеломила. Ему нужно сначала сжиться с ней. Вечером можешь попробовать поговорить с ним о своей матери.

– Конечно, – вздохнул Витус. – Знаешь, как я удивился, когда он сказал, что хочет поскорее вернуться в замок. Он очень разволновался.

Маленький ученый пришпорил лошадь, глядя на открывшееся перед ним озеро; посреди него – крохотный островок, который населяли дикие утки и нырки.

– Дай ему время обдумать все хорошенько, а сегодня вечером, если он тебя пригласит, посиди с ним у камина и обсуди все.

– Тебе хотелось бы присутствовать при этом?

– Ни в коем случае! Я, правда, твой лучший друг, но семья – это семья, тут мое дело – сторона. А в остальном ты можешь быть уверен: случись что, мы с Коротышкой всегда на твоей стороне, – и маленький ученый часто заморгал.

– Хартфорд, поставь вино на столик и подбрось в камин поленьев, а потом оставь нас наедине.