Тайна запертой комнаты - [7]

Я упоминал уже, что в комнате было совсем темно, но после того, как мои глаза привыкли к обстановке, я обнаружил, что бледный луч света уличного фонаря пробивается сквозь доски, закрывающие французское окно, и, медленно проследив его путь, я уперся взглядом в нечто такое, от чего меня пробрала дрожь.

Лицо, бледное и неясное, однако ужасное, как порождение ночного кошмара, смотрело на меня с того места, куда падал тусклый лучик света. Должно быть, я непроизвольно вздрогнул, так как тут же почувствовал, что Холмс наклонился ко мне.

— Маска, — прошептал он. — Похоже, что наш трофей будет менее впечатляющим, но зато гораздо более опасным.

Откинувшись назад, я попытался расслабиться, но вид этой жуткой реликвии направил мои мысли в новое русло.

Я представил себе угрожающую, закутанную в белое фигуру слуги-индуса и попытался припомнить, какими именно словами описывала мисс Марри то впечатление, которое производила на нее посмертная маска.

Достаточно зная об Индии, я представлял себе, пожалуй, даже лучше, чем Холмс, что религиозный фанатизм и ощущение святотатства не только оправдывают любое преступление, но и пробуждают в верующем такое коварство в достижении своей цели, которое значительно превосходит все изобретения западного ума, какими бы изощренными ни были в этом отношении наши соплеменники.

Я размышлял, следует ли мне поделиться этими соображениями с моими товарищами, когда мое внимание привлек скрип дверной петли. Нужно было, не теряя ни секунды, предупредить Холмса, что кто-то входит в комнату. Но едва я протянул руку, как обнаружил, что моего друга уже нет возле меня.

Некоторое время стояла полная тишина, а затем согнутая фигура человека, чьи шаги были приглушены ковром, пересекла слабый луч света от окна и исчезла в тени прямо передо мной. Мне почудилось, что я заметил плащ с высоким воротником и тусклый блеск тонкого продолговатого предмета, зажатого в приподнятой руке. Через мгновение в камине мелькнул свет, как будто отодвинули экран потайной лампы, и я услышал тихий звон разбиваемого стекла.

Я уже поднимался на ноги, когда в комнате раздался приглушенный крик и сразу вслед за этим звуки яростной борьбы.

— Уотсон! Уотсон!

В этом полупридушенном вопле я с ужасом узнал голос Холмса и, ринувшись в темноту, бросился на клубок тел, внезапно возникший передо мной.

Стальные тиски сдавили мне горло, и когда я поднял руку, чтобы оттолкнуть еле различимую голову нападавшего, он, как свирепая собака, вонзил зубы мне в предплечье. Этот человек обладал силой безумца, и, только после того, как Макдоналд, засветив газовый рожок, кинулся нам на помощь, нам удалось унять его. Холмс с напряженным, без кровинки лицом прислонился к стене, держась рукой за плечо, разбитое тяжелой медной кочергой, которая теперь лежала в камине среди осколков стекла, сложенных им там накануне.

— Вот ваш человек, Макдоналд! — произнес он, задыхаясь. — Вы можете арестовать его за убийство полковника Уорбуртона и за покушение на жизнь его жены.

Макдоналд откинул капюшон нашего противника. Я молча уставился на него, и тут с моих губ сорвался возглас изумления. В первую минуту я не узнал в этих искаженных злобой чертах красивое загорелое лицо капитана Джека Лэшера.

В окно уже пробивались первые рассветные лучи, когда мы с моим другом вновь оказались на Бейкер-стрит. Я приготовил два крепких бренди с содовой и передал стакан Холмсу. Он откинулся в кресле, и в свете газового рожка у камина лицо его с четкими орлиными чертами выглядело совершенно спокойным. Я с удовольствием отметил, что он чуть порозовел.

— Я должен извиниться перед вами, Уотсон, — сказал он. — Капитан Джек — опасный человек. Как ваш укус?

— Болит немного, — признался я, — но ничего такого, что нельзя было бы вылечить с помощью йода и бинта. Я гораздо больше обеспокоен вашим плечом, мой дорогой друг, потому что он нанес вам очень сильный удар кочергой. Вы должны позволить мне осмотреть вас.

— После, Уотсон, после. Уверяю вас, там всего лишь синяк, — нетерпеливо ответил он. — Теперь я могу признаться: вчера ночью был момент, когда я весьма усомнился, что он попадется в ловушку.

— В ловушку?

— В ловушку с приманкой, Уотсон. И если бы он не проглотил этот лакомый кусочек, нам было бы непросто вывести капитана Лэшера на чистую воду. Я сыграл на том, что иногда у убийцы страх оказывается сильнее холодного расчета. Так оно и оказалось.

— Честно говоря, я до сих пор не понимаю, как вам удалось распутать это дело.

Холмс откинулся в кресле и соединил кончики пальцев.

— Мой дорогой друг, само по себе это дело не было чересчур уж сложным. Улики были достаточно очевидными, но деликатность проблемы заключалась в том, чтобы заставить убийцу подтвердить их каким-нибудь неосторожным поступком. Косвенные улики — это проклятие для того, кто умеет рассуждать.

— Но я не заметил никаких улик.

— Вы все заметили, но не сумели сделать соответствующих выводов. В рассказе мисс Марри упоминалось, что хотя дверь в музейную комнату и была заперта, однако шторы на окнах были раздвинуты. Заметьте — были раздвинуты шторы в комнате на первом этаже, выходящей на оживленную улицу. Это само по себе достаточно необычно. Если вы помните, я прервал мисс Марри, чтобы расспросить ее о привычках полковника Уорбуртона.