Тайна замка Аламанти - [5]
Заснула и я…
Проснулась от боли в мизинце. Открыла глаза — и сразу вспомнила, где я и почему здесь.
Утренний свет проник в пещеру, обнаружив меня лежавшей на каких-то перемолотых костях. Рядом сопел впившийся в мой палец звереныш. Он был столь мал, столь слаб, что смог лишь вдавить в кожу свои остренькие зубки и, не прокусив ее, тонко рычать.
Я тряхнула рукой и обнаружила, что звереныш этот — всего лишь щенок. Точно такие же два звереныша лежали у меня в головах и пахли мертвечиной.
«Волчье логово, — поняла я. — Придут волки — и убьют меня».
И поползла вон из пещеры. Но по пути зачем-то прихватила щенка.
Уже наружи, выбравшись из-под валуна, ослепнув от света и задохнувшись от свежести воздуха, вдруг поняла, что держу в руках детеныша убитой мною же волчицы. Подумала, что не надо было бы мне брать его, надо оставить звереныша в логове.
Но тут нога моя соскользнула с камня-голыша — и я полетела вниз, прямо к роднику с лежащим там телом волчицы, по-прежнему держа у груди затаившегося звереныша.
Волчонок во время падения не барахтался, не визжал, а прижимался всем тельцем ко мне, и долго еще, когда я сама лежала у воды и переводила дух, не шевелился.
Потом перекувыркнулся через мою руку, плюхнулся в воду, и стал быстро и жадно лакать ее, утробно повизгивая и поглядывая маленьким черным глазом в мою сторону.
А я лежала, ощущая всем телом боль царапин и ушибов, полученных и вчера, и в последнее падение, думая о том, что ночь прошла, что я осталась жива, что днем дорогу домой найду, а там ждут меня матушка, наш петух Франк и четыре курочки, которые яйца несут так редко, что настоящей глазуньи не ела я уже месяца два.
Потом поднялась, ощупала себя. Переломов не обнаружила.
Волчонок, смешно переступая кривыми тонкими ножками, выбрался из воды и подошел к матери. Обнюхал ее, сердито прорычал… и вдруг отпрыгнул ко мне. Поднял лобастенькую головку, встряхнул ее, обдав траву и мои ноги брызгами, побежал к опущенной руке. Плюхнулся мокрым брюхом в ладонь, стал ластиться.
— Глупый… — сказала я вслух. — Ты есть хочешь… — взяла его на руки, прижала к груди. — А у меня ничего нет.
Волчонок ответил довольным урчанием…
1601 год от Рождества Христова. Мой мавр — лекарь преискуснейший. Я видела, как он поднимает на ноги людей почти мертвых. За это наш падре уже трижды грозился предать его инквизиции, но (ах, старый лукавец!) никогда не сделает этого, ибо и сам, едва захворает, спешит на всех парусах ко мне в замок и просит, чтобы мавр втайне от простолюдинов осмотрел его грешное тело, дал целебных трав и порошков.
Все остальные лекари нашей округи завидуют мавру, строят ему козни: то подсунут на осмотр здорового притвору, то напишут в Испанию, чтобы разобралась с моим доктором тамошняя инквизиция, ибо итальянская со мной связываться не станет, так как всем здесь известно, что сам папа римский Климент в монашеской молодости своей не одну ночь провел на моей груди, устав от любовных утех, до которых мы оба были в те годы весьма охочи.
Но вот если случится вдруг мне подвернуть ногу или (не дай, конечно, Бог!) сломать какую из костей, к мавру не обращусь. Здесь лучшего костоправа, чем мой Луиджи, не найдешь в целом свете. Вообще-то его главное дело — цирюльничество: бороды брить да кровь пускать. Но то, как он справляется со сломанными конечностями, как мастерски вправляет вывихи, похоже на чудо.
Я всегда, если услышу о каком-нибудь несчастье, случившемся неподалеку от замка, посылаю за бедолагой карету, приказываю кучеру во что бы то ни стало привести покалеченного в мой замок. Потом выхожу на балкон и смотрю, как Луиджи стелет солому посреди двора, как готовит свои огромные, похожие на орудия пытки инструменты, как греет на костре в большом чане воду, слушаю, как командует он своим помощникам что и куда положить.
А уж потом наслаждаюсь самим действием: приездом на моей богатой карете охающего и стонущего простолюдина, его страхом перед разбойничьей мордой Луиджи, забавляюсь видом того, как бедолага старается освободиться от мощных объятий слуг, и, наконец, последующей истерикой и воплями пострадавшего.
Всегда происходит одно и то же. Поначалу несчастный борется, призывает на помощь Господа и всех святых. Потом он поносит их же. И наконец стихает с выражением обреченности на бесстыдной своей харе. И печать эта не сходит с рожи болезного до тех пор, пока Луиджи не закончит операцию, хлопнет ладонью по щеке и заявит, чтобы пациент проваливал. Неистовая радость вспыхивает в лице больного. Он начинает горячо благодарить костоправа, вспоминая всех святых вновь, но вместо Бога призывая уже Деву Марию, обещая Луиджи массу щедрот: от бурдюка вина до овечки или даже телки…
Дальнейшее мне становится неинтересным — и я ухожу.
Ибо вот уже год я живу в этом замке, добрую сотню людей вижу каждый день с этого вот самого балкона, а ничего человеческого, достойного моего интереса в этих рылах и харях не замечаю. То ли род человеческий измельчал, то ли судьба меня на склоне лет одарила таким вот окружением, только нет (и, быть может, не будет) человека, способного с бесстрашием античного героя встретить взгляд внешне страшного, а по сути очень доброго Луиджи. Нет никого, кто бы мог поверить в наше с ним бескорыстное желание помочь страждущему, как это совершали отцы церкви в седую старину. И, размышляя об этом, невольно прихожу я к мысли, что крестьяне мои, да и вообще все жители солнечной Италии, этой чехарды якобы свободных государств и городов, достойны своей жалкой участи жить впроголодь и прозябать в нищете.
Графиня Аламанти возвращается в родовой замок после более чем 30 лет отсутствия и всевозможных приключений, случавшихся с ней на суше и на море. Здесь она возобновляет знакомство со старыми привидениями замка и, спустившись по тайному подземному ходу, оказывается в алхимической лаборатории, где ее знаменитые в прошлом предки занимались естествоиспытательством, опытами и где отец графини в далеком ее детстве учил ее наукам и жизненной мудрости.Здесь графиня, дабы отвлечься от нудной и безынтересной жизни в замке, решает засесть за мемуары, со страниц которых встают давно уже умершие люди, в том числе и пираты, предводительницей которых София была несколько лет своей жизни, и мамелюкский султан, наложницей которого ей пришлось побывать также, и один из не случившихся ее любовников Л.
Участники «черной мессы», свидетельницей деятельности которой была София во Флоренции, ищут ее по всей Европе, чтобы уничтожить. Графиня, родив Анжелику, вынуждена оставить ее на руках маркизы де Сен-Си, а сама отправляется в Париж, где прошли лучшие годы ее молодости и любви к основателю королевского дома Бурбонов Анри Четвертому и где еще живы люди, на которых она могла бы положиться. Но судьбе было угодно столкнуть ее со шпионами своих врагов в столице Франции и найти новых друзей: д'Атоса, д'Арамица, д'Артаньяна и Порто – прототипов знаменитого романа А.
Англия, XII век. Красивая избалованная нормандка, дочь короля Генриха I, влюбляется в саксонского рыцаря Эдгара, вернувшегося из Святой Земли. Брак с Бэртрадой даёт Эдгару графский титул и возможность построить мощный замок в его родном Норфолке. Казалось бы, крестоносца ждёт блестящая карьера. Но вмешивается судьба и рушит все планы: в графстве вспыхивает восстание саксов, которые хотят привлечь Эдгара на свою сторону, и среди них — беглая монахиня Гита. Интриги, схватки, пылкая любовь и коварные измены сплетены в один клубок мастером историко-приключенческого романа Наталией Образцовой, известной на своей родине как Симона Вилар, а в мире — как “украинский Дюма”.
Рассказ "Пари виконта" (The Vicomte's Wager) впервые был опубликован в журнале “Хармсворт” (Harmsworth Magazine) в сентябре 1899 года.Приметы времени действия – шпаги, луидоры (впервые выпущены в 1640 году во времена Людовика XIII), королевские приёмы в Лувре...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман известного писателя Виктора Потиевского «Всадник времени» посвящён выдающемуся финляндскому и российскому полководцу и политику — маршалу Финляндии барону Карлу Густаву Эмилю Маннергейму. Дипломат, знающий семь языков, учёный-востоковед, путешественник, полководец с огромным военным опытом и опытом военного разведчика, — он всю жизнь был бесконечно предан своей Финляндии. Жизнь барона Маннергейма — это захватывающий триллер, непрерывный каскад невероятных событий и ситуаций, из которых он всегда выходил с честью.
Мини-роман в диалогах об одной из нерешенных загадок европейской истории. В форме интервью автор сопоставляет сведения о неизвестном узнике в маске.
Исторический роман болгарского автора, в котором акцент смещен на фракийское (территория современной Болгарии) происхождение Спартака, о чем нам сообщает Плутарх.