Тайна замка Аламанти - [25]
Я охнула и упала на траву, ибо схватка в тот раз была не в зале, а на хорошо прогретой солнцем лужайке в саду внутри замка.
Граф в пылу схватки подскочил ко мне и, пнув ногой под зад, приказал встать.
Я подчинилась. Но, стоя уже в позе, не смогла удержаться от боли и, слегка скривив лицо, попробовала свободной рукой потереть ушибленное пинком место.
Только тут до графа дошло, что фехтует он с женщиной, с девочкой, с почти ребенком, которого он, как оказалось, очень любит. Разразившись проклятиями на себя, он переломил шпагу о колено и, отшвырнув обломки, бросился ко мне. Разорвал на мне мужскую рубаху — и обнаружил огромный кровоподтек на том месте, где девичья моя еще не оформившаяся до конца грудь уходила под ключицу.
— Дитя мое! — простонал он. И вдруг стал целовать больное место со страстью любовника, добившегося желанной ночи.
Голова моя закружилась. Кровь бросилась к голове и к ногам, сердце сжалось, и я, теряя сознание, рухнула покорным телом к нему в объятия…
Очнулась от воды, которую граф плеснул мне в лицо, набрав ладонями из ближайшей лужи. Пока я осознавала это и приподнималась на локте, он повторил эту операции дважды.
— Кажется, я зря трачу время, — сказал граф, помогая мне встать. — В тебе слишком много от самки.
— Я — женщина, — возразила я.
— Уже? — удивился он.
— Нет, — испугалась я. — В смысле — девушка.
То, что он мог подумать, будто бы я уже могла быть с мужчиной, меня почему-то так испугало, что я чуть было не бухнулась в обморок.
— Тогда придется заняться тобой и ночью. — заявил граф.
И в устах это прозвучало, как приговор.
Однако в первую ночь он так и не пришел.
Я, дура, вечером на редкость тщательно подмылась, легла пораньше, оставила приоткрытой дверь, натянула одеяло до подбородка и даже дышать стала затаенно, будто зверь на охоте.
Время длилось долго, отзываясь крысиными повизгиваниями за потайной дверью, шорохом крыльев летучих мышей в коридоре, уханьем сычика на чердаке, пением какого-то пьяного крестьянина, заблудившегося, должно быть, возле замка и никак вместе с нужной нотой не находившего тропинки. Пьяный кружил где-то в районе Девичьей башни, то удаляясь, то приближаясь к замку, насилуя окрестности одной и той же строфой старинной похабной песни, рассказывающей о бочаре, о его жене и о том, что он в первую брачную ночь принял за новую бочку.
Недавно я пыталась вспомнить и записать слова той песенки — и не смогла. Спросила у стариков крестьян, но и они, тоже помня о подобной песне, так и не сумели воспроизвести тот остроумный перебор слов, благодаря которому было ясно все, но ничего не было названо своим именем. Все это позволяет догадываться, что автор не мог быть кем-то из простонародья. Либо то была залетная песня из Флоренции, известной своим распутством, либо из Франции, либо сочинена кем-то из моих предков, а то и самим отцом.
Тогда же песня эта тревожила меня еще сильнее, злила, заставляла думать о том, о чем я сама себе думать наяву не разрешала — о якобы пришедшему в мою комнату графе, о его сильных и властных руках, о его горячем и беспощадном теле…
Видения проносились одно за другим, тревожа плоть и мочаля душу. Образ графа постепенно переставал быть именно его образом, он деформировался, превращался в нечто огромное и большое, жаркое и сладкое, вонзающееся сразу во все тело, во все поры, распирающее внутренние органы мои, страшное и сладкое одновременно. Я то проваливалась в бездну, холодея от ужаса и ожидания смерти, то становилась вдруг совсем уж легкой, бестелесной, уносясь вместе с обрывками музыки туда, где нет уже ничего материального. И лишь тяжесть в кистях и коленях удерживали меня на том месте, что уже давно перестало быть постелью, что колебало меня всю, как ребенка в колыбели, и не то качало, не то плыло вместе со мной куда-то далеко, во мне неведомое…
И вдруг разом обрушилась на меня ночь, стылая влага замка сковала суставы, запахи пыли и шорохи крыльев летучих мышей заслонили от сознания весь остальной мир…
Я не то проваливалась в полуобморочное состояние, не то просыпалась, мелко дрожа. Желудок подкатывал к горлу, во рту пересохло, сладкая боль расплывалась в бедрах и струилась между ног к коленям.
Я ждала и ждала графа, уже не страшась его прихода, а надеясь лишь, что если придет он, то грех кровосмешения падет только на него, ибо я свое уже перестрадала, а он — и более сильный, и более старший, и более умный — пусть отвечает за свое.
При этом я молила Деву Марию, чтобы он все-таки пришел, чтобы навалился всей своей тяжестью на мое тело и разрушил тот кошмар, что окружал меня всю ночь. Я ждала его сразу, всего целиком, полного живительного огня, еще не зная толком что и как могло произойти, но, как мне казалось, неизбежного, ужасного и чудесного одновременно…
Под утро, очнувшись в очередной раз, я почувствовала, что тело мое мокро, а постель столь влажна, что понятно стало, почему мне в небытии показалось, что я плаваю.
Встала, переодела рубаху, в которой спала, на свежую, перевернула одеяло и матрас, забилась, свернувшись в клубочек, внутрь холодной до ужаса постели, и с полной отчетливостью поняла, что его не будет. Увидела в окне Венеру на светлеющем небосклоне — и, тяжело вздохнув, уснула.
Графиня Аламанти возвращается в родовой замок после более чем 30 лет отсутствия и всевозможных приключений, случавшихся с ней на суше и на море. Здесь она возобновляет знакомство со старыми привидениями замка и, спустившись по тайному подземному ходу, оказывается в алхимической лаборатории, где ее знаменитые в прошлом предки занимались естествоиспытательством, опытами и где отец графини в далеком ее детстве учил ее наукам и жизненной мудрости.Здесь графиня, дабы отвлечься от нудной и безынтересной жизни в замке, решает засесть за мемуары, со страниц которых встают давно уже умершие люди, в том числе и пираты, предводительницей которых София была несколько лет своей жизни, и мамелюкский султан, наложницей которого ей пришлось побывать также, и один из не случившихся ее любовников Л.
Участники «черной мессы», свидетельницей деятельности которой была София во Флоренции, ищут ее по всей Европе, чтобы уничтожить. Графиня, родив Анжелику, вынуждена оставить ее на руках маркизы де Сен-Си, а сама отправляется в Париж, где прошли лучшие годы ее молодости и любви к основателю королевского дома Бурбонов Анри Четвертому и где еще живы люди, на которых она могла бы положиться. Но судьбе было угодно столкнуть ее со шпионами своих врагов в столице Франции и найти новых друзей: д'Атоса, д'Арамица, д'Артаньяна и Порто – прототипов знаменитого романа А.
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда сны становятся реальностью…– Раз я вижу это не одна, значит я, всё же, не сошла с ума. И делала правильно, что придавала столько значения своим снам. Не я одна, как видите, вижу этот чёртов маяк!