Тайна заколдованной крипты - [18]

— Ни гроша. Подарили портрет святого отца-основателя ордена и годовую бесплатную подписку на школьный журнал „Розы для Марии“. — Он указал на картину, что висела над кроватью: кавалер, одетый в красное и подозрительно напоминающий лицом Луиса Мариано[11]. Голова святого была окружена сиянием. Журналы, о которых говорил садовник и которые я уже видел, лежали на тумбочке у кровати.

— Я часто листаю их перед сном. Там много хороших молитв. Особенно майских[12]. Хотите почитать?

— Как-нибудь в другой раз. А правда ли, что незадолго до вашего выхода на пенсию в школе случилась какая-то странная история? Не то девочка умерла, не то еще что-то в этом духе.

— Умерла? Да не дай Бог. Пропала на пару дней, но ангел-хранитель вернул ее целую и невредимую.

— Вы знали эту девочку?

— Исабелиту? Как не знать? Сущий дьяволенок.

— Исабелита Суграньес была сущим дьяволенком?!

— Исабелита Пераплана. Суграньес — это вы, если я не ошибаюсь.

— У меня есть племянница, которую так зовут: Исабелита. Как и ее мать. Она Исабелита Суграньес, как ее отец и как я. Я иногда путаюсь. Расскажите мне о той девочке.

— О Исабелите Пераплане? А что я вам могу рассказать? Она была самая красивая в своем классе и самая, как бы это сказать… невинная. Любимица монахинь, пример для подражания. Очень прилежная и очень набожная.

— И при этом сущий дьяволенок.

— Исабелита? Нет. Она была не такая. Это другая ее подначивала.

— Какая другая?

— Мерседес.

— Мерседес Суграньес?

— Да нет. Ее звали Мерседес Негрер. Они были неразлейвода. И такие при этом разные! Есть у вас минутка? Я покажу фотографии.

— У вас есть фотографии девочек?!

— Конечно: в журналах.

Он подошел к тумбочке и взял все журналы.

— Вот, поищите номер за апрель семьдесят первого года. Глаза у меня уже не те, что раньше.

Я нашел номер, о котором он говорил, и начал листать его, пока не дошел до раздела „Цветы нашего сада“. Здесь были большие, на полстраницы, фотографии всех классов. Девочки стояли ровными рядами —. каждый последующий выше предыдущего — на ступенях, ведущих в часовню.

— Поищите пятый класс. Нашли? Разрешите-ка.

Он поднес журнал очень близко к лицу. Я даже испугался, что он выдавит себе глаз. Когда он снова протянул журнал мне, на странице остались ниточки слюны.

— Вот она, Исабелита. Блондинка в последнем ряду. А рядом Мерседес Негрер. Слева. Слева на фотографии. А не слева от вас. Нашли обеих?

Не знаю почему, но коллективная фотография пятого класса вызвала у меня легкое чувство грусти. Я вспомнил фото Ильзы с ее рельефными формами, гуляющей по нашим вырезанным из картона пляжам, выставляя напоказ свое очарование и бормоча банальности о наших на самом-то деле вялых и занудных мужчинах.

— Да. Действительно прелестная девочка. Я вижу, у вас хороший вкус, — сказал я, возвращая журнал (черты Исабелиты Перапланы я постарался сохранить в памяти), и добавил с деланой наивностью: — А почему вы показали мне фотографию пятого класса? Я сам не учился, но мне кажется, в те времена бакалавриат заканчивался не в пятом классе, а в шестом.

— Вы совершенно правы. Но Исабелита не закончила бакалавриат.

— Почему? Она ведь была прилежная ученица.

—  Прилежная, и даже очень. Я, по правде сказать, точно и не знаю, что там произошло. Я ушел из школы в том самом году, я вам уже говорил, и с тех пор о девочках ничего не слышал. Какое-то время я надеялся, что хотя бы одна придет меня навестить, но ждал напрасно — никто так и не пришел.

— А откуда же вы тогда знаете, что Исабелита оставила школу?

— Потому что ее нет на фотографии, сделанной через год. Я получил эту фотографию, потому что монахини подарили мне годовую подписку на журнал.

— Позвольте мне самому в этом убедиться?

— Будьте так любезны.

Я отыскал апрельский номер за семьдесят второй год и в нем фотографию шестого класса. Исабелиты на фотографии не было — но это я уже знал: настоятельница рассказывала об этом в психушке. Меня интересовало другое, и мое предположение подтвердилось — фото Мерседес Негрер тоже отсутствовало. Понемногу из кусочков мозаики начала складываться картина, хотя и не совсем еще ясная. Я вернул журналы на место и встал, чтобы попрощаться с гостеприимным садовником, который мне очень помог.

— Всегда к вашим услугам, — сказал он. — Позвольте задать вам всего один вопрос.

— Слушаю вас.

— Зачем вы приходили?

— Мне кажется, в школе освободилось место садовника. И я подумал, что эта новость могла бы вас заинтересовать, если вы чувствуете в себе силы для подобной работы. Если это так, зайдите к настоятельнице через пару дней. Только не говорите, что вы от меня: у нашего профсоюза с монастырем есть разногласия.

— При Франко жилось лучше, — вздохнул старый садовник.

— И не говорите.

Глава VIII. Вторжение накануне свадьбы

Адрес семейства Пераплана я нашел в телефонном справочнике (в нем обнаружилось всего два человека с такой фамилией, один из которых — специалист по удалению мозолей — никак не мог быть тем, кто меня интересовал).

Нужное мне здание оказалось единственным особняком на улице Королевы Кристины-Еухении. Остальные строения на этой улице были шикарными многоквартирными домами красного кирпича с огромными окнами и роскошными подъездами, на пороге каждого из которых красовалось по швейцару в яркой ливрее — у кого синей, у кого — красной, у кого — зеленой. Перед одним из этих великолепных подъездов собралась стайка горничных в передниках и наколках. К ним-то я и направился той развалистой, походкой, которая всегда производит сильное впечатление на слабый пол.