Тайна заброшенного хутора - [3]

- Снимай рубашку! - Юноша поспешно выполнил приказ. Крестьянин внимательно оглядел его щуплую грудь и скривился. Лицо его сморщилось и стало походить на морду недовольной обезьяны. - Ладно, посмотрим на что ты годишься. Одевайся, и пошли!

Кирик натянул рубашку, поднял гирю и потащился за хозяином. Они обогнули дом, прошли по саду и остановились на краю большого свекольного поля. Никандр ухватился за ботву, выдернул свёклу и показал её Кирику.

- Это кормовая свёкла. Выдёргивай её и складывай в кучи!

Дрожа от холода, Кир опустил голову и очумело уставился на зелёные, прихваченные ранним морозцем листья. Никандр смерил нового батрака презрительным взглядом, хмыкнул и стал ловко дёргать свёклу. А юный воришка с брезгливой гримасой продолжал разглядывать ботву.

- Что стоишь? Начинай! - прикрикнул на него Никандр.

Кирик с ненавистью посмотрел на гирю, на крестьянина и со вздохом ухватился за сырые скользкие листья. Ему никогда не приходилось заниматься тяжёлым физическим трудом. "Твои руки - твой хлеб!" - твердил Кривой Рем и покупал для ученика дорогущие мази и притирки, благодаря которым пальцы Кирика всегда оставались мягкими и чувствительными. Кир по праву гордился своими руками - его ловкие гибкие пальцы сделали бы честь любому аристократу.

Воришка выдёргивал свёклу за свёклой, и его драгоценные руки краснели на глазах, пальцы ныли, прося пощады, а на нежных ладонях вздулись волдыри… Никандр и Вавила ушли далеко вперёд. Кирик зло смотрел им вслед, и с его губ срывались проклятия: "Вагр вас раздери! Я же искалечу руки! И никогда не стану таким вором, как Рем!" Кирик больше не мёрз. Теперь его бил пот. Рубашка прилипла к телу и сковывала движения. Спину и плечи ломило, а в довершение всех бед металлический браслет до крови натёр щиколотку. К полудню Кир еле волочил ноги. Ботинки, облепленные комьями земли, стали неподъёмными, каждый наклон отдавался резкой болью в пояснице.

Никандр и Вавила прошли по три или четыре борозды, а бедный вор всё ещё не закончил первую.

- Иди сюда, белоручка! - ворчливо позвал хозяин, и юноша, спотыкаясь, побрёл к нему.

Никандр поморщился: новый работник выглядел жалким и обессиленным. Любого наёмного батрака он тот час бы выставил вон, но странный воришка заинтриговал его. "Интересно, кто и зачем его послал? Ни за что не поверю, что он пришёл сам! - размышлял Никандр. - Что ж, попробую выяснить, что он за птица. А не получится - избавлюсь!"

- Пойдём обедать, - сказал Никандр и потрепал юношу по длинным светло-каштановым волосам, попутно подумав, что нужно обрезать их, чтобы не разводить вшей. - Ты больше не разбойник с большой дороги. Я научу тебя премудростям крестьянского труда, Кирик, а когда ты вырастешь, найду тебе хорошую жену. У тебя будет свой дом, и ты будешь зарабатывать на хлеб тяжёлым, но честным трудом!

Несмотря на ломящую боль в спине, волдыри на руках и натёртую цепью ногу, Кирик едва не расхохотался. За годы бродяжничества с Ремом, он научился разбираться в людях. Юноша ни секунды не сомневался, что господин Никандр скорее отгрызёт себе руку, чем отпустит его на свободу. "Впрочем, отпустит, когда выжмет все соки, чтобы я сдох где-нибудь за околицей. Тогда и на похороны тратиться не придётся!"

Уголки губ мальчишки поползли вверх, и Никандр нахмурился: "Смейся, смейся. Посмотрим, что с тобой будет через неделю. Ты у меня так уработаешься, что сам признаешься, кто и зачем тебя послал!" Никандр придал голосу мягкости и произнёс:

- Сейчас пообедаем, потом ты часок отдохнёшь, и вы с Вавилой почистите коровник. Это лёгкая работа, малыш. - Он ободряюще улыбнулся Кирику и ходко зашагал к дому.

Вавила усмехнулся, поправил шапку и пошёл следом за хозяином, а Кирик остался стоять на краю поля. Он смотрел в спину хозяину и яростно улыбался:

"Убегу! Зубами цепь перегрызу, но убегу!.."

- Кирик! - окликнул его Никандр.

Стиснув зубы, Кирик подхватил гирю и поплёлся к дому…

К вечеру юный воришка умаялся так, что едва дотащился до топчана. Он повалился на жёсткие доски и тот час уснул. А ночью разразилась жуткая гроза. Вспышки толстых кривых молний раскалённым ножом рассекали тёмное небо, раскаты грома набатом разносились над хутором. Гроза разбудила Кирика. Он завернулся в тонкое шерстяное одеяло, прижал к груди израненные руки, и по его щекам покатились слёзы.

- Всё равно убегу! - прошептал он и шевельнул ногой, словно пытаясь скинуть ненавистную цепь.

Всего за день Кирик лютой ненавистью возненавидел крестьянский труд, а богатый хутор стал для него олицетворением ада. Даже стряпня Донары перестала казаться ему вкусной.

Кирик закрутился на жёсткой постели, пытаясь устроиться поудобнее, как вдруг громко хлопнула входная дверь и кто-то пробежал по коридору. Из кухни донеслись взволнованные голоса. Юноша прислушался, но голоса уже смолкли, и кроме шума дождя и раскатов грома он ничего не услышал. "Их ночные дела меня не касаются! Я здесь временно!" - сказал себе Кир и закрыл глаза. Громовые раскаты постепенно стихли, и он уснул под убаюкивающий стук дождя.

Наутро, когда Вавила растолкал Кирика, и они вошли на кухню, за столом, вместе с Никандром и его женой, сидел молодой мужчина в дорожной одежде. Его левая рука была аккуратно перевязана чистыми льняными бинтами и подвешена к груди. Незнакомец посмотрел на Кирика, и юноша съёжился под цепким взглядом пронзительно-синих глаз.