Тайна Воланда - [42]

Тест на божественное происхождение?

В последней части «Лезвия…» соседствуют две главы — «Милость богов» и «Серый кристалл». Вкрапление металлических пылинок придает камням искрящийся вид. Порфировая структура. Сравните это с «колоннами из какого-то желтоватого искрящегося камня» на балу Воланда, а также с колоннами из семнадцатой главы: «Городской зрелищный филиал помещался в облупленном от времени особняке в глубине двора и знаменит был своими порфировыми колоннами в вестибюле». Очевидно, это «общешкольная» аллегория: искры, плененные в камне — небожители, забывшие о своей истинной сущности.

«Но не колонны поражали в этот день посетителей филиала, а то, что происходило под ними», — пишет Булгаков. Что же происходило в филиале? «Несколько посетителей стояли в оцепенении и глядели на плачущую барышню, сидевшую за столиком, на котором лежала специальная зрелищная литература, продаваемая барышней. В данный момент барышня никому ничего не предлагала из этой литературы и на участливые вопросы только отмахивалась, а в это время и сверху и снизу и с боков, из всех отделов филиала сыпался телефонный звон, по крайней мере, двадцати надрывавшихся аппаратов».

«Облупленный от времени» зрелищный филиал с драгоценными колоннами — «коммутатор» миров? «Далее все пошло, как в скверном сне», — подсказывает автор, и мы должны догадаться, что филиальские зрелища были особыми снами, после которых у писателей-учеников рождалась «специальная зрелищная литература». Сцена в филиале — посетители и колонны — точно воспроизводится в конце бала: «Гости несметной толпой теснились между колоннами». Похожий эпизод есть и в «Двенадцати стульях»: Лиза входит в вестибюль особняка, видит малахитовую колонну, и под ней — посетителя!

Слово «филиал» происходит от латинского «filius» — «сын». Стругацкие в «Волнах…» пишут о харьковском филиале «Института Чудаков», в котором проводили тайную проверку на сверхчеловечность. «Лично пригляжу за филейчиками», — говорит булгаковский метрдотель. В «Аэлите» землян зовут «Сынами Неба», у Лагина — Хоттабыч, то есть ибн Хоттаб — сын Хоттаба, а способ мгновенного перемещения в пространстве открыл Рен Боз из «Туманности Андромеды». (Здесь простая перестановка заглавных букв: Рен Боз — Бен Роз. «Бен» — «сын»).

«Медленный шепот раздался в его ушах. Лось сейчас же закрыл глаза. Снова повторился отдаленный тревожный, медленный шепот. Повторялось какое-то странное слово. Лось напряг слух. Словно тихая молния, пронзил его сердце далекий голос, повторявший печально на неземном языке:

— Где ты, где ты, где ты, Сын Неба?»

Под видом романа о полете на Марс А.Толстой рассказывает о людях, которых ведет таинственный зов. «Вы — соль земли», — так сказал Своим ученикам Иисус. Переставьте буквы в фамилии «Сына Неба»: Лось — соль. «Ты, Иван, — говорил Берлиоз, — очень хорошо и сатирически изобразил, например, рождение Иисуса, сына божия, но соль-то в том, что еще до Иисуса родился целый ряд сынов божьих…». «Ряд сынов божьих» — цепь воплощений, по которой они сходят на Землю и почти забывают о своей истинной природе. А вот в какой комнате поселился красноармеец Гусев: «На потолке, среди золотой резьбы и облаков, летела пышная женщина с улыбкой во все лицо, кругом — крылатые младенцы».

В «Лезвии…» Ефремов пишет о временах, «…когда людьми правили боги или герои, происшедшие от союза смертных женщин с небожителями». Это и показано в «Аэлите»: марсианская «принцесса» становится женой Лося. В сравнении с тщедушными марсианами Лось и Гусев кажутся великанами. А вот что говорится в шестой главе Бытия: «В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божий стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им; это сильные, издревле славные люди».

«Живу как бог или как полубог», — говорит сын лейтенанта Шмидта. Обратите внимание и на «защиту Филидора»: из десятка других вариантов Ильф и Петров выбрали именно ее — для шахматной партии, в которую играет «филиус» Бендер (евр. «бен» — сын), «рыцарь, лишенный наследства». В «Золотом теленке» есть глава под названием «Блудный сын возвращается домой». О том же рассказывает тайный сюжет повести Стругацких «Трудно быть богом». Румата — не простой наблюдатель. Он разыскивает и спасает цвет тамошнего человечества — людей, родственных по духу самому «благородному дону Румате». «Глаз бога», — так называет герой объектив телепередатчика, который он носит на лбу. Третий глаз был у бога Шивы. Очевидно, нам подсказывают, что потомки «целого ряда сынов божьих» еще живут среди людей.

«Вы, Старшие, позвавшие меня на путь труда, примите мое умение и желание, примите мой труд и учите меня среди дня и среди ночи. Дайте мне руку помощи, ибо труден путь. Я пойду за вами!» «Клятва Геркулеса» — так называется это обращение ученика к наставнику. «В этой древней формуле между строк заключено очень многое», — объясняет одна из героинь «Туманности…». Ну, разумеется: Геркулес — сын Зевса и земной женщины! А «древняя формула», которую произносят выпускники «школы третьего цикла», — это калька с «Молитвы Шамбале» из «Агни-Йоги»: «Ты, позвавший меня на путь труда, прими умение и желание мое. Прими труд мой, Владыка, ибо видишь меня среди дня и среди ночи. Яви, Владыка, руку Твою, ибо тьма велика. Иду за Тобой!». Но в следующем романе («Лезвие бритвы») Ефремов пишет о том, что Шамбала не является географическим понятием: «Даже в самом названии Шамбала не подразумевается никакая страна. Шамба или Чамба — одно из главных воплощений Будды, ла — перевал. Значит, эта мнимая страна — перевал Будды, иными словами — восхождение, совершенствование. Настолько высокое, что достигший его более не возвращается в круговорот рождений и смертей, не спускается в нижний мир».