Тайна Вильгельма Шторица - [16]

— Хорошо, — сказал он. — Я, так и быть, не пойду наказывать этого негодяя. Но если он сам ко мне явится? Если он предпримет что-нибудь против Марка? Если он выступит в роли зачинщика?

Доктор Родерих не знал, что сказать на это.

Беседа наша кончилась. Решили ждать. Если Шториц не перейдет от слов к делу, то об инциденте никто не узнает. Что может сделать этот злобный чудак? Как он может помешать свадьбе? Оскорбить Марка при встрече и этим заставить его выйти с ним на дуэль? Или предпримет какое-нибудь насилие против мадемуазель Миры? Но как же он проберется в дом к Родерихам? Ведь его теперь не приказано принимать. Не может же он выломать дверь. Да, наконец, доктор Родерих не задумается обратиться в полицию, которая сумеет укротить расходившегося немца.

На прощание доктор еще раз попросил сына не связываться со Шторицем, и надобно сказать правду: капитан Гаралан очень неохотно подтвердил свое обещание.

Между тем мадам Родерих, Мира и Марк вернулись домой. Разумеется, меня оставили завтракать, так что прогулку в окрестности Рача я отложил до следующего дня.

Чтобы объяснить свое присутствие в кабинете доктора Родериха, я придумал что-то довольно правдоподобное, так что у Марка не появилось никаких подозрений. Завтрак прошел, по обыкновению, очень приятно.

Когда все встали из-за стола, Мира мне сказала:

— Генрих, раз уж вы у нас, вы должны остаться на весь день.

— А моя прогулка?

— Мы прогуляемся вместе.

— Я хотел совершить дальнюю прогулку…

— И мы пройдемся далеко…

— Но пешком…

— Да, пешком. Но зачем же непременно далеко? Я уверена, вы еще не были на острове Свендор.

— Я туда завтра собирался.

— Пойдемте сегодня.

В обществе обеих дам и Марка я побывал на острове Свендор, обращенном в общественный парк с боскетами, хижинами и всякого рода увеселениями.

Но я мало интересовался прогулкой. Мысли мои были далеко. Это не укрылось от Марка, и мне пришлось ему дать несколько уклончивых ответов.

Быть может, я боялся встречи с Вильгельмом Шторицем? Нет, я гораздо больше думал о тех словах, которые он сказал доктору Родериху: «Такие препятствия возникнут, что брак окажется невозможным»… «Шторицы располагают сверхъестественным могуществом». Что это значит? Следует ли относиться к этим словам серьезно? Я решил поговорить с доктором Родерихом, как только представится удобный случай.

Прошло два дня. Я начал успокаиваться. Вильгельма Шторица не было видно, хотя он из города не уезжал. В доме на бульваре Текели жили. Я видел, как лакей Герман выходил из него. Потом еще как-то в окне бельведера показалась фигура самою Шторица: он стоял и смотрел на дом Родерихов.

В ночь с 17 на 18 мая произошло следующее событие.

В городском соборе оказалось разорванным в клочья и брошенным на пол вывешенное на стене объявление о предстоящем браке Миры Родерих с Марком Видалем. Дверь в собор была заперта, а между тем в него кто-то проник. Беду было легко поправить: повесили новое объявление. Но через час, среди белого дня, оно снова оказалось сорванным. Три раза в этот день, 18 мая, чья-то невидимая рука срывала объявление, но виновного так и не удалось обнаружить. Кончилось все тем, что устроили около стенки для таких объявлений решетку.

О глупой выходке поговорили недолго и забыли. Но доктор Родерих, капитан Гаралан и я обратили на нее серьезное внимание. Для нас было ясно, что начинается война, которую объявил нам Вильгельм Шториц.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Кто мог сделать подобную гадость, если не тот единственный человек, которому она могла быть выгодна? Не была ли она началом обещанной травли семьи Родерихов?

Доктор Родерих был немедленно уведомлен о происшествии сыном, который поспешил вслед за тем в гостиницу «Темешварская».

Нетрудно себе представить, в каком бешенстве был капитан Гаралан.

— Это все он, все этот мерзавец! — говорил капитан. — Не знаю, как он это устроил, но этим одним он, конечно, не ограничится. Только я ему не позволю ничего больше, нет!

— Будьте хладнокровны, дорогой Гаралан, — сказал я, — и не делайте неосторожных шагов. Как бы нам не повредить делу.

— Любезный Видаль, мы и так уж все время были чересчур осторожны. И это к добру не привело. Если бы отец мне сообщил обо всем своевременно, прежде чем этот негодяй успел выйти из нашего дома, то мы бы тогда же от него избавились навсегда.

— И все-таки, мой дорогой, я убежден, что вам не следует лезть напролом.

— А если он будет продолжать в том же духе?

— Мы всегда успеем обратиться в полицию. Подумайте о вашей матушке и о сестре.

— Но ведь они же все равно узнают.

— Им можно не говорить. И Марку также. После свадьбы будет ясно, как с этим быть.

— После свадьбы? — возразил капитан Гаралан. — А если тогда будет уже поздно?

Тем временем в доме Родерихов мать и дочь спокойно хлопотали о предстоящем званом вечере. Им хотелось, чтобы все было как можно лучше. Не хотелось ударить лицом в грязь. У доктора были только друзья, врагов не было, поэтому пришлось разослать массу приглашений. В доме Родерихов должны были сойтись на нейтральной почве представители аристократии, магистратуры и администрации. Сам губернатор, связанный с доктором личной дружбой, уже принял приглашение и сообщил, что непременно приедет.