Тайна важнее жизни - [4]

– Блестяще, Айсана, – одобрил ее ответы Гринберг и снова склонился над клавиатурой. – Сейчас будет задание посложнее. Сосредоточьтесь. Я буду показывать вам фотографии известных людей различных эпох, а вы будете мне их называть. Готовы?

– Готова, – снова ответила Айсана тем же бесцветным голосом.

Меер подошел еще ближе. На синем экране монитора возникло графическое изображение Помпея. Для ответа девушке потребовалось не более секунды.

– Это римский полководец Помпей, – сказала она.

На экране появилось новое изображение. Лицо этого человека Мееру было совершенно незнакомо. Но оно нисколько не смутило девушку. Она вновь без запинки ответила:

– Это Бьюкенен. Пятнадцатый президент США.

Гринберг кивнул, щелкнул правой кнопкой мыши, и на экране возникло еще одно незнакомое Мееру лицо.

– Мадеро, – ответила девушка. – Мексиканский дипломат конца девятнадцатого века.

Новое изображение.

– Караваджо. Итальянский художник шестнадцатого-семнадцатого веков.

Гринберг выдержал паузу и поднял вверх указательный палец, как бы предлагая Вентайлу и Мееру повысить внимание. Затем он вновь щелкнул мышкой, и на экране появилась фотография лидера одной из самых фанатичных группировок арабских экстремистов Нафеза Анбааса. Айсана молчала. Гринберг улыбался. Пауза затягивалась.

– Ну? – поторопил он девушку в микрофон.

– Я… Я не знаю, – будто через силу выдавила она из себя и уже через пару секунд уверенно добавила: – Я не знаю этого человека.

– Хорошо, – сказал Гринберг. – А этого?

На экране монитора появилась фотография самой девушки, находящейся в капсуле по ту сторону стекла. Только теперь помимо нижней части ее лица можно было видеть и верхнюю. Тонкая, как струна, переносица, черные выразительные глаза с большими пушистыми ресницами, высокий лоб, обрамленный с двух сторон прямыми темными волосами.

Но Айсана снова хранила молчание. Гринберг не стал торопить ее. Через минуту она разомкнула губы и призналась:

– Не знаю.

Чувствовалось, что она слегка разнервничалась. Даже синусоида на основном мониторе изменила свое движение.

– Ладно, – сказал Гринберг. – На сегодня достаточно, Айсана. Спасибо.

– Вы можете выключить связь с ней, профессор. – Вентайл уже стоял рядом с ним.

– Да, конечно.

В очередной раз защелкали тумблеры, а заветная черная ручка вернулась к отметке «пятьдесят». Тело девушки расслабилось.

– Она нас не слышит? – на всякий случай поинтересовался Вентайл.

– Нет. Я полностью контролирую ее сознание, Гордон, – не без апломба похвалился профессор. – Вы же видели все собственными глазами. Впечатляет? А?

– Вне всяких сомнений вы добились потрясающих результатов, профессор, – как всегда, Вентайл был скуп по части эмоций, отдавая предпочтение практической стороне дела. Он повернул голову к Мееру. – Как у тебя обстоят дела с объектом, Рифе?

– Мы держим его под бдительным наблюдением.

– Надеюсь, нас не постигнет с ним та же участь, как и с теми двумя? – Вентайл нахмурился. – Вы их, кстати, так и не обнаружили?

Меер невольно опустил взгляд. Всегда неприятно, когда тебе напоминают о былых ошибках в присутствии посторонних лиц, а Меер и подавно относился к этому щепетильному вопросу особенно болезненно. Но вопрос был поставлен и требовал ответа.

– Увы, – вынужденно признался он. – Они бесследно исчезли, и я боюсь, Гордон, что…

– Об этом потом, – осадил его Вентайл. – Не здесь и не сейчас. Я хочу, чтобы ты передал профессору все данные по объекту, а вы профессор, – Вентайл опустил на плечо Гринберга свою тяжелую ладонь и коротко кивнул в сторону девушки, – загрузите эти данные в ее голову. Всю необходимую информацию, а также указания к действиям. Вашего контроля над ней окажется достаточно для этого?

– Обижаете, Гордон, – профессор надул губы.

– Отлично. Тогда приступайте. У нас не так много времени. – С этими словами Вентайл развернулся и быстро зашагал к выходу из лаборатории. Уже только у самого порога, взявшись за ручку двери, он обернулся и добавил более мягко: – Отличная работа, Гринберг. Поздравляю. Я вами доволен.

Профессор криво улыбнулся.

* * *

Будильника Фери не слышал, хотя он прекрасно помнил, что поставил его вчера вечером на семь часов утра. Скорее всего, последний подавал в указанное время настойчивые сигналы, но погруженный в объятия Морфея Фери их просто не слышал.

Его разбудил в районе девяти часов утра телефонный звонок. Настойчивая непрерывная трель врывалась в затуманенное сном сознание, заставляя его вернуться в реальность. Фери разлепил тяжелые уставшие веки, быстро провел двумя руками по лицу и усилием воли заставил себя принять сидячее положение. Изможденный организм еще не проснулся полностью, а рука Фери уже машинально потянулась к телефонному аппарату. Он снял трубку.

– Анри Фери слушает, – с типичной по утрам хрипотцой в голосе отозвался он.

На вид ему было лет сорок пять или пятьдесят. Седеющие волосы он весьма своеобразно зачесывал вперед, желая скрыть свою лысину, присутствие и постоянное увеличение которой являлось для Фери большой неприятностью. Он откровенно комплексовал по этому поводу. У Фери было румяное, пышущее здоровьем лицо и печальные карие глаза, как у собаки-ищейки.