Тайна в черной рамке - [2]

– И двоих насчитал? – даже не глянув на него, спросил Бутенков.

– Ну да. Они сначала из машины вышли, носки ног в одну сторону повернуты, а когда садились – в другую. И у багажника натоптано. Они труп на землю не опускали, сразу понесли.

– Так, может, и не было там трупа.

– А вес? Они тяжесть несли – следы от ботинок до самого места захоронения тянутся. На черный груздь наступили, он всмятку.

– Черный груздь у нас в лесу редко встретишь, – с сожалением сказал участковый.

– Черные тюльпаны еще реже, – мрачно усмехнулся Прокофьев.

Под «черным тюльпаном» он подразумевал спецмашину, которая должна будет забрать труп.

– Ну да, – склоняясь над трупом, кивнул Дмитрий Романович.

– Кстати, а «черный тюльпан» по какой дороге должен подъехать? – спросил Саша Луков.

Высокий парень, худощавый, длинноногий, и бегает, и препятствия берет, как призовая лошадь. Сильный, выносливый, юморной, любит поговорить. Одно время со своей женой Лидой постоянно ссорился. Женился, развелся, не так давно снова расписался с нею. И с братом его близнецом такая же история, только у него жена Раиса. Лейтенанты Феоктистова и Сальникова когда-то служили в спецназе МВД, а затем перешли в уголовный розыск, там и схлестнулись с Луковыми. Искры летели – с таким скрежетом они притирались друг к другу, но ничего, стерпелись, слюбились, теперь неразлейвода.

– Через Крыжовку, – просветил Сережкин.

– А на какой дороге джип стоял?

– Ну тоже на Крыжовку выйти можно, – кивнул участковый.

– Откуда?

Сережкин замялся, глянул на участкового, тот пришел на помощь.

– Так это, Любонька там, – махнув рукой куда-то на юг, сказал он. – Деревня такая. В ней сейчас почти никто не живет.

– Почти? – спросила Лида.

Красивая девушка, худенькая, стройная, ей бы моделью быть, а она спецназ выбрала и романтику уголовного розыска. И ничего, служит, не жалуется. И Прокофьев на нее не жалуется. Хороший опер, толковый, а то, что с мужем ругалась, так у кого в семье не бывает… Иной раз даже пользу приносит. Однажды супружеская ссора Луковых помогла ему выйти на банду киллеров, а дело тогда пахло керосином. В убийстве обвиняли самого Прокофьева, и, если бы не Лида с Раисой, Егор как минимум лишился бы должности, а может быть, и свободы.

– Да старушки там живут. Доживают… А на выходные из города народ наезжает. Зимой редко, а летом ни одного свободного дома.

– А сейчас дома свободные? – поощрительно глянув на Лукова, спросил Прокофьев.

Неспроста Саша спросил, куда ведет дорога. Не так давно к ним в управление обратился парень, по простоте своей душевной переспавший с женой известного в городе криминального авторитета. Карамболь пообещал оторвать Герасиму хозяйство вместе с ногами, парень спрятался в деревне у своего знакомого. Но бандиты его нашли, правда, погиб тогда совсем другой человек. Но Герасимов прятался от бандитов. И потерпевший, над телом которого возился Бутенков, тоже мог прятаться. В Любоньке. И его могли найти.

Труп, конечно, могли привезти из города, но галоша на ноге покойника опровергала эту версию. Не принято в городе ходить в галошах.

– Не все дома свободные, но много.

Прокофьев еще раз глянул на покойника. Его извлекли из ямы, стряхнули с лица землю. Следы крови на подбородке, нижняя губа расквашена, скула сбита, под глазом синяк. И на шее странгуляционная борозда свидетельствовала о насильственной смерти. Сначала потерпевшего избили, а затем уже задушили.

А ведь где-то видел Егор этого человека. Может быть, вскользь соприкоснулся с ним, не заостряя на нем внимания, потому и не отпечаталась в памяти его фамилия. Но занимался этот парень явно чем-то нехорошим.

Криминалист Еремеев очистил пальцы покойника от грязи, приложил их к дактилоскопическому считывателю, запросил идентификацию. Ответ пришел практически мгновенно.

– Асвалов Виктор Максимович, восемьдесят девятого года рождения, две судимости, обе по двести двадцать восьмой статье[1].

Прокофьев поднес к виску собранные в щепотку пальцы и щелкнул ими. Чугуй – город большой, не мог он знать всех уголовников наперечет, но, видимо, где-то пересекался с Асваловым… Ну да, в управлении он этого парня и видел, в наручниках его вели в кабинет к майору Динскому, который тогда был всего лишь старшим оперуполномоченным в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.

Прокофьев позвонил Динскому. Тот сразу отозвался.

– Здравия тебе, Егор Ильич! – Голос его звучал бодро, но как-то уж очень сухо, практически без интонаций.

Динской все еще майор, но уже заместитель начальника управления по контролю за оборотом наркотиков в системе областного УВД.

– И тебе того же, Валерий Станиславович. Фамилия Асвалов тебе что-нибудь говорит?

– Упс!.. А что такое? – оживился Динской.

– Да вот, по грибы ходили, трюфелей хотели накопать, а нарыли Асвалова. Еще не гриб, но уже не живой… Давай выкладывай, что там у тебя за «упс»?

– Так это не телефонный разговор.

– Совсем не телефонный?

– Давай так, выкладывай свои координаты, я сейчас подъеду, гляну на месте, что случилось. И поговорим.

Видно, крепко зацепило Динского убийство, если он так легко собрался в дорогу. Даже не спросил, как далеко ехать.