Тайна трех подруг - [8]

— Лучше бы мама в тот день поехала на машине, — вздохнула Света.

Но непоследовательность была свойственна ей только в мелочах. И, хорошо зная свою сестру, Женя снова повторила вопрос о том, что она имела в виду, когда вынудила ее подсчитывать стоимость мебели и бытовой техники.

— Ничего такого. Просто хотелось бы знать, откуда что берется. — Света невинно заморгала своими синими глазами, казавшимися темными в обрамлении ресниц, над которыми активно поработала тушь «тройной объем».

— Вариантов может быть несколько, — рассудительным тоном начала Евгения. — Например, мама могла подрабатывать на другой фирме…

— …или потихонечку обворовывать свою. Вариантов вообще может быть бесчисленное множество. Она могла найти дипломатик с долларами на троллейбусной остановке. Или ограбить банк. Или шантажировать генерального прокурора, который ежемесячно отстегивал ей всю свою зарплату, перебиваясь с семьей на жалкие «отпускные» от тех преступников, которых на волю выпускал. Еще мама могла во время очередной командировки переспать по случаю с султаном Брунея, который и оценил по достоинству тайные прелести славянской красотки, находящейся в самом расцвете сил.

Женя невольно улыбнулась, хотя ей было явно не до смеха, но уж слишком точно воспроизводила ее собственный рассудительный тон талантливая подражательница, неся при этом абсолютную чушь. У самой передразниваемой не находилось разумного объяснения их семейной жизни не по средствам, и она выжидательно смотрела на Светлану, которая, завершив свой монолог, принялась энергично разминать пальцами невесть откуда взявшийся в ее руке кусок серого пластилина. Поняв, что сестра еще долго будет играть в молчанку, Евгения неуверенно спросила:

— Может, мамин Крокодил Гена нам помогал?

— Геннадий Владимирович появился всего полтора года назад. Мама подцепила его прошлой зимой на курсах вождения. И если ты думаешь, что он купил ей норковое манто, то глубоко заблуждаешься. Скромный инструктор автошколы, который развелся с женой, выплачивает алименты сыну и живет в однокомнатной хрущобе на окраине города, вряд ли способен на такие подвиги. Кроме того, мама с ним рассталась. Как она сказала, «вычеркнула из своей жизни».

— Интересно, почему все-таки она так поступила?

— Потому что слишком упорно замуж звал. Ладно, это было ее личное и, наверное, правильное решение. Что теперь об этом говорить? Крокодил, конечно, классный был мужик, но, по-моему, все, чем он одарил нашу маму за год их отношений, — это те французские духи, что преподнес ей на Восьмое марта. Да и те, сильно подозреваю, польского разлива.

— Злая ты, — рассмеялась Женя, наблюдая, как тонкие пальчики сестренки постепенно вылепляют хобот почти готового слоненка. — Ну, говори, не томи. Что ты думаешь по этому поводу?

— А что тут думать? Все ясно, как божий день. Нам все эти годы помогал наш отец, — просто ответила Света. Она начисто отмела навеянные Виолеттой мысли о том, что они с сестрой у отца не единственные и «будто и не родные», потому что верить в подобное не хотелось, а значит, такого просто не могло быть!

— Не думаю. Ведь мама не поддерживала с ним связи.

— Это она так говорила, а нам приходилось в это верить. Вернее, мы и не представляли себе, что может быть иначе. Но сейчас стало совершенно очевидно, что связь с ним она поддерживала и он нам помогал. — Светка поставила на краешек тумбочки безглазого слоненка с коротеньким и озорно вздернутым вверх хоботком, и гордо добавила: — Я это вычислила. Методом дедукции.

Женя резко поднялась с кровати.

— Понятно. Вся эта песня запевалась только для того, чтобы еще раз убедить меня в необходимости срочно броситься на розыск незабвенного папаши, которого мы и в глаза-то никогда не видели.

— Но ты-то видела!

— Если и видела, то не помню, Шерлок Холмс ты наш. Знаешь, пойду я лучше к настоящему следователю наведаюсь. Может, он что-нибудь поинтереснее нашел, чем тень отца Гамлета.

— Ни черта он не найдет! — вспылила вдруг Светлана. — А я тебе предлагаю не тень поискать, а нашего отца. Родного отца, понимаешь? А если тебе это без разницы, то я сама этим займусь.

— Непременно. Вымой только сначала посуду.

Когда через пару часов Евгения вернулась домой, она застала сестру вертящейся перед зеркалом трюмо в каком-то немыслимом наряде. На ней было изрядно помятое платье из голубого шелка с белой гипюровой накидкой, обшитой вокруг выреза глубокого декольте. Мало того что платье было слишком длинно для невысокой Светланы, так еще и в ширину оно явно было на три-четыре размера больше.

— Как я вам нравлюсь? — Девочка сделала реверанс, потом — пару шагов назад и, наступив на подол, чуть не грохнулась на пол.

— Чучело — оно и есть чучело, — устало отозвалась Евгения и отправилась на кухню разгружать пакет с продуктами. — Где ты откопала этот чудненький прикид?

— Нашла в чемодане на антресолях.

— А какого черта ты туда полезла?

— Искала что-нибудь.

— Что-нибудь — это что?

— Ну, не знаю. Мы же никогда не открывали этот чемодан. По крайней мере, я не помню. Наверное, мама с ним и приехала в Екатеринбург. Я думала, может, там письма какие-нибудь, фотографии…