Тайна трагедии 22 июня 1941 года - [8]
Рассматривая основной принцип сталинской внешнеполитической доктрины, следует обратить внимание на три принципиальных момента.
Во-первых, осуществляя Великодержавную внешнеполитическую стратегическую линию, Сталин четко держал курс на возвращение традиционных исконных российских территорий в границах 1904 года. Он никогда не забывал своего обещания на Первом съезде Советов СССР 30 декабря 1922 года о сохранении «исторического тела России». Не случайно в последний день Второй Мировой войны в своем «Обращении к советскому народу» 2 сентября 1945 года И. В. Сталин сердечно отметил: «Сорок лет ждали мы, люди старшего поколения, этого дня. И вот этот знаменательный день наступил. Сегодня Япония признала себя побежденной и подписала акт безоговорочной капитуляции».
Во-вторых, зная, что война неизбежна, Сталин однозначно считал, что СССР должен вступить в мировую войну последним, что позволяло в полной мере владеть ситуацией и ни при каких обстоятельствах не выступать агрессором. Он оставляет за собой право решить, когда следует вступить в войну. Сталин неоднократно подчеркивал, что «искусство большевистской политики состоит в том, чтобы уметь выбрать время и место, и учитывать обстоятельства дела для того, чтобы сосредоточить огонь на том фронте, где скорее всего можно будет добиться максимальных результатов». /65/
Думаю, что в этом и заключался глубокий политический реализм И. Сталина. Он прекрасно понимал, что СССР может вступить в войну, если будет подвергнут нападению, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что именно враг навязал войну.
Отбросив идеологические догмы в своем внешне-политическом курсе, и, опираясь на идеологию развития национального государства, Сталин стремился возложить на Гитлера ответственность за начало войны против СССР и, превратив, таким образом, войну в Отечественную, сделать главной своей опорой идею пробуждения национальной гордости и державного духа русского народа, патриотизма и его внутренней силы, на его способности к самостоятельному и независимому развитию.
И эту великую и значительную цель И. В. Сталину также успешно удалось реализовать. Эти мысли он неоднократно приводил во многих своих выступлениях, где акцент делался, прежде всего, на развитие национального сознания и государства русского народа. Он не принимал бытующего на Западе мнения о неполноценности русской нации. Кстати, говоря о русской нации, Сталин имел ввиду и белорусов, и украинцев, обособляя славян СССР в единую русскую нацию. /62/.
И, наконец, в-третьих. В сложнейшей внешне-политической обстановке 1930-х годов Сталин с выверенной последовательностью и точностью провел в жизнь свой стратегический замысел, — не допустил объединения двух империалистических коалиций, двух группировок великих держав — германо-итальянской и англо-французской. Путем искусного дипломатического маневрирования Сталину удалось столкнуть две противоборствующие коалиции, а самому избежать втягивания в военный конфликт на ранней, невыгодной для СССР стадии. К 1940-му году, когда противостоящие коалиции определились достаточно наглядно: германо-итало-японская и англо-американская, все зависело теперь от Сталина.
В ходе войны И. В. Сталин стал главной фигурой антигитлеровской коалиции и это предопределило его ведущую роль в решении проблем послевоенного переустройства мира.
В этот период времени Сталин показал себя как выдающийся профессионал коалиционной политики, которая была ему знакома в ходе борьбы с различными группами оппозиции в ЦК ВКП(б).
Теперь в условиях антигитлеровской коалиции И. В. Сталин ощущал себя лидером во всех отношениях, создавая самые различные коалиции как внутри отдельных стран, так и в широком международном плане, если ему требовалось это.
Сталин перестал действовать в режиме этой политики, когда послевоенные геополитические преобразования привели СССР в состояние абсолютной международной безопасности.
Это была, пожалуй, самая значительная внешне-политическая победа И. В. Сталина.
В целом можно с уверенностью сказать, что внешнеполитическая доктрина Сталина была по своей значимости и действенности гениальной.
Необходимо отметить, что такую же оценку внешнеполитической деятельности Сталина давали практически все политики и эксперты в XX-ом веке, кто однозначно трактовал политику Советского Союза, как единственно возможную и необходимую с целью разгрома фашистской Германии.
Но проходит время. В конце 1980-х — начале 1990-х годов представители политической элиты Запада и США перед мировой общественностью ставят «удивительный» вопрос: — «Так с чего же началась Вторая Мировая война?» И тут же следует однозначный запрограммированный ответ: — «С пакта Молотова-Риббентропа, с раздела Польши и оккупации Прибалтики».
Нетрудно понять, что такой же ответ мы получим от нынешних российских псевдолиберальных историков и ангажированных журналистов. Такая позиция очень удобна. Она позволяет всем этим сванидзе, млечиным, дымарским и рыжковым попытаться обозначить в массовом общественно-политическом сознании двух врагов — Германию и СССР, — которые поделили мир, а потом сцепились друг с другом. А уж «добрым» западным демократиям Англии и Франции позже «пришлось из двух зол выбирать меньшее».
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?