Тайна таёжного лагеря - [17]

— Оля, может, вы все-таки вернетесь, до вечера еще далеко, успеете засветло дойти до дома.

— А вы?

— Но мне же надо во что бы то ни стало дойти до переката. Затем я и приехал сюда.

— Дойдете, Сережа, я верю, что дойдете. А я… Мы же вчера договорились, что я провожу вас до первого привала.

— Да. Но тогда вам достанется целый день пути. Одной! По этой таежной глуши.

— Не беспокойтесь, глушь меня не пугает. Вас ждут куда более тяжкие испытания. А сейчас… Давайте чуточку передохнем и — вперед! Благо, вон по небу облачка побежали и вроде ветром повеяло.

Действительно, погода как-то сразу переменилась, жара заметно спала, даже бечевник будто расширился и сделался не таким заросшим. Идти стало значительно легче.

И все-таки с каким удовольствием Сергей сбросил с плеч тяжелый рюкзак и разогнул спину, как только чуть повечерело и на пути их открылась небольшая уютная полянка, полого сбегающая к реке:

— Все! На сегодня хватит! Садитесь, отдыхайте, а я раскину палатку и займусь костром.

— Как это: садитесь, отдыхайте? — возразила Ольга. — Разве для меня не найдется никакого дела?

— Пока нет. Потом начнете кашеварить.

— Тогда знаете что, я пойду ополоснусь немного.

— Вот-вот. Это вы замечательно придумали.

— А вы не составите мне компанию?

— Я — после. А то не собрался бы дождь. Видите, какая туча ползет с запада.

— Чепуха! Но, впрочем, как знаете. — Ольга скинула с плеч рюкзак и, раздеваясь на ходу, побежала к реке.

Здесь, зайдя за небольшой куст, она быстренько сбросила с себя остатки одежды и, чуть поведя плечами, вошла в воду.

Сергей поспешно отвернулся, чтобы не смущать раздевшуюся Ольгу. Но и одного взгляда было достаточно, чтобы увидеть, сколь божественно красива была фигурка молодой обнаженной женщины. А ведь впереди была еще целая ночь наедине с ней.

«И как я мог согласиться взять ее с собой», — подосадовал Сергей, ожесточенно орудуя топором. А с реки уже неслись восторженные возгласы Ольги:

— Ой, что за прелесть! Сергей! Сережа! Бросьте все, идите сюда, ко мне!

— После, после, Оля. Сейчас главное — костер. — Он тщательно уложил нарубленные сучья в аккуратную пирамиду и, как только пламя охватило ее со всех сторон, оглашая воздух веселым треском, спустился к журчащему неподалеку ручейку, чтобы набрать воды.

А мысли снова вернулись к купающейся невдалеке Ольге: «Как же все-таки вести себя с ней здесь, вдалеке от всего и всех, в окружении лишь глухого безмолвного леса?» Теперь уже не оставалось ни тени сомнений, что она стала для него не просто бесподобно красивой, безумно желанной женщиной. Он жизни не мог представить без нее. Но если там, в кабинетах издательства, это можно было маскировать чисто деловыми отношениями, то как быть здесь? Имеет ли он право хотя бы намекнуть ей, такой беспредельно доверчивой, такой чистой, по-детски непосредственной натуре на свои, пусть даже самые искренние, самые бескорыстные чувства?

Нет-нет! Пусть все останется так, как было. У нее впереди — целая жизнь. А у него? Разве только вот эта призрачная надежда отыскать свой «прииск» и письмо сержанта. Ну да, может быть, еще боле призрачная мечта написать что-то вроде мемуаров о своем неудачном житье-бытье. Так что…

Он пристроил котелки с водой над огнем, засыпал в один из них горстку гречки и принялся уже вскрывать банку с тушенкой, когда Ольга, заметно посвежевшая, сияющая безоблачной улыбкой, с капельками воды на лице и шее, подсела к костру и, окинув взглядом попыхивающие паром котелки, весело прощебетала:

— Ну вот, теперь и я готова заняться всем этим, а вы можете пойти поплавать.

— Поплавать никогда не поздно. А сейчас, коль вы в самом деле согласны кашеварить, я лучше займусь палаткой.

— Ну, как знаете…

— Так вечереет уже, а без палатки, сами знаете…

Сергей выбрал место повыше и поровнее и, застлав его лапником лиственницы, распаковал тючок с палаткой. Однако с установкой ее пришлось повозиться дольше, чем он рассчитывал. И когда был вбит последний колышек и крылья палатки выгнулись, как туго натянутые паруса, от костра потянуло уже почти забытым аппетитным запахом гречневой каши с тушенкой. Тут только Сергей почувствовал, как он голоден, и готов был уже, как в благословенные дни студенческой практики, наброситься на дымящуюся миску извечного «деликатеса» геологов-полевиков. Однако Ольга шаловливо погрозила ему пальчиком:

— Нет-нет! Уж коль вы сами определили меня на роль главного распорядителя, то… — Она вынула из своего рюкзака чистую белую скатерку и, разостлав ее на траве, принялась раскладывать на ней бесконечные сверточки с пирожками, ватрушками, салатами и тому подобными изделиями домашнего приготовления, а в заключение выставила пузатую бутылку какой-то настойки и, разлив вино по кружкам, торжественно произнесла:

— За успех вашего предприятия, Сергей Владимирович!

— Спасибо, Оленька.

Затем они выпили за здоровье матери Ольги, за все, что казалось им самым дорогим и значимым в жизни, съели всю кашу с тушенкой, перепробовали все выставленные Ольгой угощения, вспомнили все смешные и курьезные события, произошедшие за последний год у них в издательстве, поговорили о любимых книгах, воздали должное своим кумирам в мире музыки и живописи. Затем спустились вместе к реке, со смехом и шутками вымыли там посуду, полюбовались никогда не виданным в городе сажисто черным небом, усыпанным ярчайшими звездами и наконец присели у догорающего костра.