Тайна старой знахарки - [140]

Уильям и Джим осторожно положили Риджуэя на постель, уже без балдахина, но застеленную чистым бельем. Аморе, оставляя кровать, как знала, что она понадобится.

Усевшись на краю постели, Иеремия принялся осматривать пострадавшего друга, а леди Сен-Клер приказала слуге побыстрее принести деревянную лохань и теплой воды.

— И еще захватите чистых салфеток! — крикнула она вслед уходящему лакею. — После этого, повернувшись к горничной, скомандовала: — А ты отправляйся на кухню и передай повару, чтобы он как можно скорее приготовил куриный бульон. Спроси, осталось ли у них молоко; если нет, принеси пива или вина.

С озабоченным видом Аморе подошла к пастору и пристально посмотрела на Алена. Лицо Риджуэя странно заострилось, его покрывала уже не щетина, а изрядно отросшая борода, глаза ввалились, под ними обозначились темные круги.

— Как он? Он так страшно исхудал, — с болью спросила Аморе.

— Все это последствия недуга, которым он страдал. Болезнь пожирает ткани организма. Но жар спал, и это добрый признак.

— Надо снять с него эти цепи. С ними его не вымыть.

Аморе послала Уильяма на конюшню за необходимым инструментом. Когда тот вернулся, Джим с Бренданом осторожно подняли Алена с кровати и положили на пол. Уильям поставил подле больного плоский камень, и слуги уже собрались было приступить к делу, когда раздался голос Брендана:

— Знаете, предоставьте это мне. Поверьте, мне не раз приходилось заниматься этим. — Ирландец невесело усмехнулся.

Брендан, действуя ловко и сноровисто, в считанные минуты покончил с кандалами. Аморе, презрев приличия, стала раздевать Алена. Взорам присутствующих предстал скелет, обтянутый кожей: впалый живот, выступающие ребра и кости — словом, ни унции жира; неравная борьба с хворью исчерпала все запасы организма. Аморе была потрясена до слез. Случайно они встретились глазами с ирландцем; тот смотрел на нее со смесью боли и гнева, но сейчас ей было не до переживаний Брендана.

Вымыв и насухо вытерев Алена, Уильям и Джим уложили лекаря в постель и накрыли одеялом. Арман было поручено по каплям вливать в рот больного куриный бульон. Иеремия сидел тут же на стуле и с озабоченностью следил за происходящим.

— Вам также нужен уход, святой отец, — обратилась к нему Аморе. — Необходима перевязка! — не терпящим возражений тоном заявила она. — Брендан, давай снимай с пастора платье! — велела она, прекрасно понимая, что пастор Блэкшо ни за что не позволит ей разоблачить его.

Ирландец проводил покорившегося Иеремию в смежную со спальней комнату, служившую леди Сен-Клер кабинетом. Раздев его, Брендан перевязал иезуиту грудь и после этого надел на него свежую ночную рубашку.

— Мне еще нужно разузнать, как там мои прихожане, — слабо протестовал пастор Блэкшо.

— Сейчас вам одно нужно: отдохнуть как следует, — иначе вы сляжете, — отмел его возражения Брендан. — Я схожу проведать ваших прихожан. И, мне думается, Аморе не будет против, если я приведу их сюда.

Иеремия уступил. На самом деле он сейчас желал лишь одного: поскорее лечь и закрыть глаза.

Утром следующего дня Аморе сидела у постели больного Алена, когда слуга Уильям сообщил о том, что к дому подъехал экипаж королевского судьи Трелони. Иеремия, услышав про это, стал спешно одеваться.

— Он приехал сюда явно для того, чтобы справиться обо мне, — бросил он, спускаясь в холл.

Слуга как раз впустил Трелони. Заметив спускавшегося по лестнице иезуита, сэр Орландо просиял:

— Слава Всевышнему! Вы живы! Я уже начинал предполагать самое худшее!

Иеремия проводил судью в гостиную.

— Я уцелел исключительно благодаря помощи квакера. Но как ваши дела, милорд? До меня дошли слухи, что огонь подступил к Феттер-лейн, которая лежит всего-то в двух кварталах от вас.

— Да-да, но пока что дальше он не распространяется. После того как вчера переменился ветер, пожар замедлил ход. Хотя какое-то время даже Тауэр был под угрозой, но когда подорвали несколько домов, пламя удалось остановить. И большая часть Темпла цела и невредима, и все благодаря герцогу Йоркскому, но вот беда — собор Святого Павла в развалинах! Лондона больше нет! — с горечью заключил судья. — Слава Всевышнему, удалось хотя бы накормить спасшихся от пожара несчастных — его величество распорядился раздать им хлеб из флотских запасов, а соседним графствам предписано в кратчайшие сроки направить в город подводы с провиантом, чтобы снять угрозу голода.

Сэр Орландо опустил голову.

— Мне так жаль, что с мастером Риджуэем так вышло, святой отец. Я слышал, что пожар охватил и Ньюгейт и все было кончено. Стало поздно что-то предпринимать, в противном случае я сделал бы все для его спасения.

— Не сомневаюсь в этом, милорд.

— Такой нелепый, несправедливый и трагический конец! Ведь он, по сути, оказался в тюрьме по оговору. Хочу вас заверить, что приложу все усилия для поимки истинного виновника. Доброе имя мастера Риджуэя останется незапятнанным!

Иеремия смущенно завертел головой. Ему не хотелось, чтобы судья знал, что Ален на свободе, ведь тем самым он ставил служителя закона в двусмысленное положение — ведь формально Ален Риджуэй должен сидеть за решеткой. И сейчас в Иеремии боролись нежелание лгать судье и боязнь за участь Алена. В конце концов он все же решил признаться.