Тайна старого дома - [29]

— Можно ли быть таким неосторожным?.. Да еще на этом жульническом и шарлатанском Востоке!.. Нет, я имею только чеки. Тут они вас среди белого дня обдерут как липку, — сказал мне Перейра, когда мы, уже в Кантоне, как-то вечером возвращались в наш отель.

— Ну, знаете, — отозвался я, — человек, который захотел бы ободрать меня, должен быть выдающейся бестией. Я всегда ношу деньги при себе.

— А они, те, что крадут, дорогой мой, всегда и бывают «выдающимися бестиями», как вы говорите, — засмеялся Перейра. На этом разговор оборвался, так как мы как раз дошли до отеля.

Однажды, когда мы, после обеда, сидели на террасе, лениво перебрасываясь словами и дымя неплохими сигарами, Перейра сказал мне, глядя на островерхие пагоды за тамариндовыми рощами:

— Скажу вам откровенно, что я, хотя и интересуюсь произведениями китайского искусства и очень ценю их, но сама страна — осточертела мне так, что и сказать нельзя. И вообще, — путешествия с экскурсионной целью — кажутся мне величайшим идиотизмом!.. Действительно, ходишь как болван с Бэдекером в руках и смотришь на всякие камни… А спрашивается — для чего? Смысл, смысл где? Я никогда не понимал американцев, эту нацию прирожденных туристов… Измученные, утомленные, едва держась на ногах, они «в поте лица своего» проделывают свое путешествие, которое предназначено для развлечения и наслаждения, а в действительности, ей-же-ей, тяжелее всякой тяжелой работы… А эти грязные, вонючие китайские городки с опостылевшими, одинаковыми, как яйца, пагодами, грязью, пылью — вызывают у меня невралгию и расстройство желудка…

Я не согласился и спросил: если все это так, зачем же он путешествует?

— Во время этих путешествий попадаются иногда интересные вещицы… Вот, например, тут, в Кантоне, будет любопытный спектакль, который немного развлечет меня и встряхнет мои нервы. Это будет довольно редкое зрелище: несколько преступников будут казнены здесь, на площади Ха-Фу-И…

— И вы станете глядеть на такую гнусность, — содрогнулся я.

— Понятно! Это не так часто случается. А тут, в Китае, они большие мастера на всякие такие штуки… Вы, вероятно читали у Октава Мирбо — «Сад пыток»? Помните, какие там утонченные и поистине художественные мучения описываются?

Мне стало почему-то неприятно это слушать и я, разумеется, решительно отказался сопровождать его на этот «спектакль», хотя Перейра настойчиво уговаривал меня, предрекая веселое зрелище:

— Пойдемте, право! До самого момента казни вы можете не оставаться, но поглядеть вообще на место, на преступников, на типы зрителей — очень и очень советую. А на следующий день мы с вами выедем в Макао… Вы ведь туда едете, если не ошибаюсь? Дело в том, что мои плантации расположены поблизости от тех, на которых вы будете получать свой товар. А там, неподалеку от плантаций, в джунглях, у меня есть небольшой охотничий домик, вполне оборудованный, и мы чудеснейшим образом развлечемся охотой, прежде чем приступить к работе. Идет?.. А завтра — пойдемте поглядеть на спектакль.

Я согласился, ибо перспектива поохотиться в джунглях, честно говоря, меня очень привлекала, да и не хотелось разочаровывать португальца, отказываясь сопровождать его, как он выражался, «на спектакль». Он обрадовался и, понизив голос, сказал:

— К тому же, скажу вам по секрету, завтра я собираюсь сделать преотличную комбинацию!

— Какую такую комбинацию? Надеюсь, не с отрубленными головами преступников?

— Почти что так… — рассмеялся Перейра и, опрокинув солидный стакан чего-то горячительно-прохладительного, продолжал:

— С головами не головами, а однако с тем, что имеет непосредственное отношение к этой милой отрасли китайской культуры… То есть, с одним из тех старинных и остроумных инструментов, с помощью которых китайское правосудие сводило счеты с преступниками. Должен откровенно признаться, что интересуюсь более всего именно всем, имеющим отношение к казням и пыткам… У меня теперь уже есть совсем неплохая коллекция, но в ней недостает одного важного предмета — так называемой «Рубашки смерти» или, иначе, «Свадебной рубашки». Мне удалось узнать, что у палача, который завтра выступает в бенефисе — есть этот инструмент… Он, видите ли, тоже коллекционер-любитель. Вот я и хочу подбить его продать мне эту штуковину. Если это выгорит — моя коллекция будет существенно пополнена.

— А что это за «Свадебная рубашка»? — поинтересовался я, хотя весь этот разговор действовал на меня крайне неприятно. Я не мог представить — как можно так спокойно рассуждать об этих вещах, одно воспоминание о которых — заставляло меня нервничать.

— Не знаю, почему она так называется. «Рубашка смерти» — второе название — не требует на этот счет пояснений. Представляет она собою рубашку из тонкой проволоки с мелкими ячейками. Системой винтов ее можно стягивать так, что она суживается и проволока врезается в тело. Самое интересное то, что сам процесс не особенно мучителен. Но когда рубашку снимают, то тело, которое напоминает шахматную доску, начинает страшно болеть, воспаляется, и дело заканчивается обычно гангреной. С такою кожей — шахматной доской можно выжить и целые сутки и двое, но, кажется, это обстоятельство — не радует тех, кто живет, и они предпочитают скорее умереть…