Тайна старинного рояля - [17]

— Но я уверен, что это где-то тут! — настаивал Сапожник. — Забор выше меня и очень длинный, кое-где проломанный, Я его помню так, как будто вчера видел.

Мы побродили наугад с полчаса, подозревая, что Сапожнику все это приснилось, как вдруг Мади показала пальцем на пустырь, на котором тут и там стояли какие-то сараи. Это и была псарня, окруженная простым проволочным ограждением, которое, видимо, поставили вместо обветшавшего за эти два года забора. К собакам нам было не пройти: они были заперты в сараях, стоящих в глубине пустыря, — но возле ворот возвышался кирпичный коттедж, где, очевидно, обитал хозяин псарни.

— Мади, постучись в дверь, — попросил Сапожник. — Девочкам охотнее отпирают, чем ребятам.

На пороге появился краснолицый мужчина с салфеткой в руке. У него был недовольный вид человека, которого оторвали от лакомого блюда.

Что вам надо?

Мы, нам… мы по поводу собаки!

Собаки?! Вы что, думаете, что моя псарня и в Рождество открыта, что ли?

— Мы пришли за украденной собакой. Может быть, она здесь… может, их даже две.

— Что? Краденые собаки?.. Что за дела? Хороший день вы выбрали, чтобы об этом сообщить!

Он яростно захлопнул дверь, однако, видимо, поразмыслив, снова ее открыл. Может быть, потому что на дворе было Рождество, а может, вид у нас был такой несчастный?

Ладно! — проворчал он уже не так сурово. — Что за собаки?

Мы ищем двух овчарок, которые потерялись, одна из них принадлежит слепому старику, другая мне. Мы думаем, что их привезли сюда.

Когда?

Первую в прошлом месяце, а мою дней десять назад.

Собачник потер лоб рукой.

— Хорошо, подождите, что ли, пару минут. Я допью кофе и покажу вам свое хозяйство.

Пара минут продлилась добрых полчаса, мы уже разуверились, что собачник вернется, как вдруг дверь отворилась. Хозяин был одет в длинную серую блузу, в которой он, видимо, ходил кормить своих питомцев. Он сказал:

— Пойдемте, что ли, поищем ваших овчарок… А вы, что ли, уверены, что они краденые? Как я должен различать, какую собаку мне привезли — ворованную или нет? Если бы они хоть свидетельство о собственности показывали, что ли… Ну, расскажите, что ли, как эти собаки выглядят!

Если бы мы так не волновались, то, наверное, не удержались бы от смеха, слушая эти бесконечные «что ли», которые он вставлял в каждую фразу. Мали рассказала сначала о Брике, потерявшемся раньше: его легко было узнать по раненой лапе.

— А, хромая овчарка! — воскликнул добряк. — Эта здесь, точно!

Он направился к одному из сарайчиков, где сидели четыре или пять собак, тесно прижавшись друг к дружке, чтобы согреться.

Эта, что ли? — спросил торговец.

Похоже, эта… Честно говоря, мы ее никогда не видели, — призналась Мади. — Мы знаем только ее кличку — Брике.

Не успела она произнести это имя, как одна из собак, прихрамывая, встала и подошла к решетке. Это наверняка был поводырь слепого! Он и вправду был немного похож на Кафи, но не такой красивый и ниже ростом.

Мади просунула руку через решетку, и Брике тут же подставил голову, чтобы его погладили. Он казался умным и добрым псом. Я спросил у собачника:

Человек, который вам его привез, был высокого роста, правда? И с кудрявыми волосами?

Точно! Он очень просил меня забрать пса, потому что, мол, собака ничья, носится туда-сюда по двору, того и гляди кого-нибудь покусает… Я не хотел ее брать, сами понимаете, каково перепродать хромую собаку. Но тот человек сказал, что если я ее не возьму, он ее утопит в Соне, чтобы только избавиться. А я вижу — пес умный, ласковый… Кстати, этот парень даже денег за нее не просил… Так вы, что ли, говорите, это не бродячая собака?

Это собака-поводырь. Тот человек украл ее у слепого… и еще другую, гораздо более красивую…

Вы уверены? Я не помню, чтобы этот тип привозил другую собаку.

Это большая собака, на лапах у нее «чулки» огненного цвета, на груди пятно. На ней был ошейник с позолоченными заклепками.

Торговец задумался.

Этот, что ли, — пробормотал он, скребя подбородок. — Рыжие лапы, ошейник с позолоченными заклепками… все точно. Его принимала моя жена, и у нас его уже нет.

Вы его уже продали?

Ну подумайте сами, такая великолепная собака!

Не в силах сдержаться, я закричал:

— Это была моя собака. Моя собственная собака! Торговец опечалился.

— Ну что же я могу поделать, бедный мальчик, откуда мне было знать? Кроме того, кто докажет, что это была твоя собака?

Я едва сдерживал слезы.

— Но вы хоть знаете, кому ее продали? У вас есть адрес?

— Увы! У вас спрашивают, как вас звать, когда вы покупаете пару башмаков или удочку?

Как можно сравнивать Кафи с башмаками?!

Все, что я могу вам сказать, — добавил торговец, — это то, что собаку продали в субботу человеку лет сорока. Он был с женой, оба такие элегантные.

Они не сказали, в каком районе живут?

Нет, но мне показалось, что им нужна сторожевая собака. Так что скорее всего они живут в пригороде. — Собачник снова поскреб подбородок, силясь еще что-нибудь вспомнить. — И еще, мне кажется… Он, что ли, или его жена все спрашивали, не перескочит ли собака через стену палисадника, который окружает дом. Они добавили, что будут водить пса на прогулку вокруг старой крепости или на стадион, это у них рядом. Вот все; что я могу вам сказать. Мало, конечно, но вы же понимаете… — И, вздохнув еще раз, закончил: — В любом случае забирайте этого, хромого. Я вам его задаром отдаю, потому что все равно никто его не купит.