Тайна средневековых текстов. Библиотека Дон Кихота - [71]

Вы нам все-таки не поверили, – печально заметила секретарша.

Не поверил, потому что я реалист. Посудите сами: положим, вы нашли эту самую редкую книгу. Она наверняка стоит миллионы долларов. Это же раритет. Кто ее вам просто так позволит вывезти из страны? Никто. Если вы задумали воровство, то за дело должен взяться криминал. Неужели вы всерьез считаете, что крутые ребята вам оставят хоть малейший шанс? Они сами завладеют раритетом или предложат такого отступного, что придется забыть об этом, как о кошмарном сне. Итак, профессиональное похищение раритета, переправка его через две границы и таможни – все это серьезная головная боль и серьезнейшие финансовые затраты. А выгода, конечная выгода, представляется мне, уважаемая Стелла Эдуардовна, весьма сомнительной. Извините, но вы меня не убедили.

Но почему же обязательно воровство, Леонид Прокопич? Нет, я понимаю, конечно, что вы привыкли решать все проблемы быстро и по-своему, но можно ведь пойти и легальным путем, не привлекая братков.

Как это? – терпеливо поинтересовался бизнесмен.

Очень просто. Об истинной стоимости раритета, как мне представляется, никто и не догадывается. В этом наше преимущество. Более того, раритет явно вплетен в какое-нибудь не столь уж ценное издание или манускрипт. Он «живет» под другим именем, под другой личиной. Не забывайте, что наш артефакт не совсем обычный. В руки просто так он никому не дастся. Его инкогнито нам только на руку. Заметьте, что вы и сами не верите в его особые свойства. В них очень трудно поверить. Если кому-то рассказать, почему мы ввязались в эту авантюру, то большинство людей только у виска пальцем повертят и больше ничего: сумасшедшие библиофилы. Я уверена, что по своему внешнему виду Книга настолько неприметна, что ни один эксперт не заподозрит неладное. Да, вы выложитесь на крупную сумму, может быть, до 300 000 долларов, но уверяю вас – игра стоит свеч. По сути дела, за эту сумму вы купите все запасы наркотических средств планеты и все компьютерные технологии в придачу.

Если Книга находится в частной коллекции, то с владельцем можно спокойно договориться и за гораздо меньшую сумму, официально оформить все документы – и путь открыт. Если же это государственное хранилище, то и на официальном уровне можно пойти путем обмена историческими ценностями. Здесь, конечно, общая сумма может возрасти. Но она при всех раскладах не превысит полумиллиона. А главное, никто ничего не заподозрит: все решат, что это блажь магната-издателя. Купили же таким образом за границей пасхальные яйца Фаберже, ничего, сошло с рук. Выдали это за проявление патриотических чувств. Великолепный пиаровский ход. Нечто подобное может предпринять и наше издательство: из патриотических чувств мы обогащаем нашу Государственную библиотеку, Ленинку то бишь, редким изданием, но с правом на 25 лет, скажем, пользоваться этой книгой лишь авторам, или автору, заключившему контракт с издательством «Палимпсест». В любом случае вы не проиграете: раритет такого уровня всегда можно перепродать. Каждый скажет вам: вложить деньги в культурные ценности – значит пустить их в рост. Пройдет очень короткое время, и раритет будет стоить уже не полмиллиона, а гораздо больше. Вы ничем не рискуете, Леонид Прокопич, вы просто выгодно вкладываете деньги, а если повезет, то становитесь сказочно богатым человеком. У вас есть немало друзей и в правительстве, и в Думе. Главное, найти Объект, безошибочно определить, что это именно Он, а там уже настанет другой этап операции. Задача законного приобретения Объекта и его переправки сюда, в Россию, будет решаться особо, Леонид Прокопич. К услугам криминала, я вас уверяю, мы обратимся в самую последнюю очередь, если в этом вообще возникнет необходимость.

– Ну а лично вам, Стелла Эдуардовна, и вам, господин Сторожев, от всего этого какая выгода?

На это секретарша и консультант заговорщически переглянулись.

Испания. XVI век

До постоялого двора Мигель добрался лишь к рассвету. Все спали, и ворота по этой причине были наглухо закрыты. Барабанить и будить постояльцев показалось делом невыгодным. Денег почти не осталось. Алжирский плен – предприятие расточительное. Пытаясь выкупить двух братьев, его, Мигеля, и Родриго, семья вконец разорилась. Вряд ли настырному бедняку да еще в одежде алжирского раба были бы рады в такой час на постоялом дворе.

Оставалось терпеливо ждать рассвета у ворот. И Мигель смирился с этой участью. Гостиница называлась вента де Квесада.

Надвинув шляпу на глаза и прислонившись спиной к ограде, он устало сполз на землю и решил подремать несколько часов, пока не откроют ворота или пока не попадется куда более знатный постоялец.

Сон у Мигеля последние несколько лет был один и тот же. Начинался он так: доска в два фута шириной. Команда: «На абордаж!» Друзья бросаются первыми. Сраженные пулями, они падают в море. Наступает его очередь. Он ставит ногу на доску. Боль. Нестерпимая боль, и он падает. Падает. Но не вслед за друзьями – в море, а на палубу своего корабля. Его ранили. Ранили в руку. И рука теперь болит. Особенно по ночам.