Тайна Спящей Охотницы - [7]

- Вот именно. Поэтому мы оба здесь. – Князь со стуком и звяком поставил пустой стакан перед собой на пол. – Знаешь, как это называется?

- Как? – уже почти злобно откликнулся Кит.

- План «Б», - сказал князь так важно и многозначительно, будто сам первым придумал этот термин… впрочем, не исключено, что так оно и было с учетом года.

- Ну, а как она сама называется?.. Или оно… И с чем её едят? – Тут Кит вспомнил, как можно было звать князя в теплую минуту: - Жорж, ты не темни больше, а? Скажи, как есть.

Князь дико посерьезнел вдруг. И хлопнул себя по коленям.

- Извини. Разболтался, - взросло и басовито отчеканил он. – Просто дух переводил. Ты бы знал, как надо было крутиться, чтобы сюда живо вернуться и все наладить для твоего… кхм, визита… Это когда я понял, что в нее снарядом не попал… Ее зовут Эн. Просто буквой «Н». «Неизвестная», как надо полагать. Но посвященные знают другое имя. Или прозвище, если угодно… Спящая Охотница! И она – самое страшное оружие на Земле. А может, и во всей Вселенной! Знакомого нашего маркшейдера новое детище. И если бы не она, я бы сейчас не с тобой чаи тут, на даче, гонял, а бился бы с большевиками, как мои товарищи-юнкера… Неважно, что проиграем сейчас, зато грядущие века нам честь отдадут. Их и осталось-то, друзей моих… Эх! – Князь зажмурился как будто от боли смертной, потряс головою. – Как тех индейцев-могикан!

- А кто на «Лебеде» остался? – осторожно спросил Кит, заодно чтобы отвлечь князя от мрачных исторических мыслей.

- Да вот вообрази, пришлось Евсеичей немного подучить управлению и на них положиться, - ответил князь и снова тяжко вздохнул. – На безрыбье и раки за рыбу сойдут.

- А Лиза? – выпалил Кит, не выдержав напора души.

И весь ознобом так и облился с макушки до пяток.

Князь стрельнул в Кита глазами. Дуплетом! Вот так бы он в эту Спящую Охотницу попал, как в Кита. Бедный Кит последний вздох потерял от такого взгляда.

- А, Элиз… Елизавета Януариевна пребывает в добром здравии, кланяться велела, - с необъяснимой смесью укори и издёвки в голосе доложил князь. – Подросла, похорошела, но не скажу, чтобы вровень с тем поумнела… Впрочем, для девушек это и не обязательно. Да только не в нынешней обстановке. Говоря прямо, отбилась от рук. Считай, свое дело завела…

И замолк, дыша на Кита тишиною.

Мерцающее торнадо предположений, неясных картин и портретов пронеслось в сознании Кита. Какое-такое «дело»?! Может, смертельно повздорив с братцем, кому командовать, княжна Лиза свой собственный геоскаф завела и, теперь бьется с будущем в одиночку? Или надумала пиратствовать где-то в веках, нападая на геоскафы маркшейдера Вольфа?

Кит перетерпел, не разразился суматошными и дурацкими вопросами. И это служило еще одним подтверждением того, что за год он повзрослел.

- Вы бы, право, повлияли на нее при оказии, Никита Андреевич? - как будто из последних сил заставляя себя не кривить губы в усмешке, проговорил князь. – Она ведь к вам… сами знаете…

Кит сделал вид, что занят проглатыванием куска сухой галеты, и этот кусок встал у него поперек горла. Кит кашлянул, вытолкнул его обратно и, по дури, сунул в рот еще и сухой остаток. Где трагически захрустело – во рту, в голове или где-то на улице, на морозе, - было уже не понять… Вот и князь съежился в большой своей шинели и прислушался опасливо.

Точно! Хрустнуло то ли деревянно, то ли железно и раскатилось там – наружи!

- Вот черт! – хрипнул князь и кинулся к окну… вернее, мимо окна, прямо в стену рядом, будто решился проскочить сквозь нее и чудесным появлением наружи спугнуть кого-то там, в зиме среди сосен.

Однако он не проскочил, а прижался к стене спиной и осторожно выглянул в окно, вывернув шею и осветив белым зимним светом пол-лица.

Заторможенный Кит, наконец, справился с галетой, запив ее остывшим чаем, и теперь сам вслушивался в необъяснимые морозные звуки. А еще тупо смотрел, как князь достает из кобуры револьвер. Осторожно и медленно, будто котенка из-за пояса вытаскивает…

Тут Никита, словно подкачанный снизу пружинами дивана, невольно поднялся и сам двинулся к окну.

- Не приближайся! – прошептал князь шипением целой сотни змеюк.

Кит застыл.

Наружи тихо и басовито похрустывало, будто кто-то на морозе тоже хрумкал то ли галеты, то ли сушки. Только большие такие…

- Эй, там, в хоромах! – вдруг донесся из зимы веселый и бутылочно звонкий голос… кого?.. прожевавшего, что ли, эти большие сушки. – Князёк, вываливайся сюда, нечего там! Окружена берлога!

- Проклятье! Выследили! – прошептал князь и искрами зрачков воззрился на Кита.

Кит в ответ стоял, молчал, не дышал.

- Не бойся… не сегодня… - как-то отрешенно пробормотал князь.

- Не боись там! – бутылочно раскатилось эхо, словно усиленное, а потом и улучшенное эквалайзером. – Ты живой пока нужон нашей власти! Выходи, просыпайся!

- Коротко! Ты – сборщик, ты её не уничтожишь, - тихо, но уже не шипя, а командно бубня, заговорил князь, так и искря зрачками и словно не слыша тех ласковых угроз, что, позвякивая, проникали с мороза в стены старого дома. – Но у твоего отца, наверно, остался разрушитель твоего прадеда. Со второй войны. Отправляйся домой, доведи его живо до дела, а там разберемся… Не стой истуканом! Хватай граммофон, чеши с ним на чердак и заводи. Мы настроили, как надо! Живо-живо! Лестница сразу на выходе, слева! Не поскользнись там!