Тайна Спящей Охотницы - [10]

Дверца открылась и на шарнирах отплыла в сторону… Кит, наверно, не дышал к тому моменту уже целую минуту. С тех пор, как «Петровна» зависла над миром и его опасностями.

То, что появилось из «Петровны» наружу, любого непосвященного напугало бы до смерти. Сначала в сумраке мигнули два красных уголька, а потом с этими угольками в глазах и жестким клацаньем сочленений вышел в снег механический лев. Один из тех, что стояли когда-то на страже усадьбы Веледниково. Теперь она, усадьба, парила где-то в небесах или под землею, а одинокий механический лев бродил по поверхности… Где-то остался его брат-близнец.

Лев снова глянул углями на Кита, не нашел в нем врага, отвернулся как бы с презрением и, продолжая клацать разными частями тела, решительно пошел по следам солдат-беглецов, не выполнивших приказ командира. Снег, попадавший в его вечно полуразинутую пасть и на глаза, тут же разлетался паром. Лев дошел до забора и шваркнул по нему лапой. Зеленые доски разлетелись роем щепок, больших и малых, забор за спиной Кита снова вздрогнул… Тут Кит начал дышать.

Из «Петровны» донесся короткий, высокий свист-сигнал – и лев оцепенел, как усадебная скульптура.

Вот следующий пассажир «Петровны», конечно, напугал бы Кита, если бы все страхи к этому моменту еще не израсходовались, как с Китом уже случалось. Кит только грустно и безнадежно удивился. Потому что из «Петровны» с превеликой осторожностью, словно боясь запачкаться о борта, вышел… кто? Другой «лев»! Лев Константинович – тот самый злейший враг всей команды «Лебедя», который когда-то собственноручно и хладнокровно стрелял с крыши своего дома в Кита и Лизу. Кит так и подумал сперва: «Ну, стреляй, гад! Мне по фигу!»

Лев Константинович был одет в какой-то щегольской офицерский полушубок с оторочкой из раскудрявой шерсти барашка, был в черных перчатках, черных ярких сапогах и в фуражке, как будто ничто другое в этом времени важные люди на ногах и на голове не носили…

Лев Константинович тоже изменился. В нем не видно было той зловещей, тяжеловесной властности и той жгучей радиации спокойствия, что заставляла цепенеть все вокруг, даже молекулы воздуха… И все движения его стали другими. Теперь он мог бы сочно изобразить семейного Деда Мороза на Новый Год, только нацепи на него красную шубу с шапкой и пышную снежную бороду. Был он как будто очень доволен жизнью и встречей с Китом. Подтвердил он свой вид вот чем: отдал Киту честь, изящно взяв под козырек и этим не уронив ни капли своего исконного превосходства над всем миром и над Никитой Демидовым в частности. И сказал он с медовой миролюбивостью Деда Мороза:

- Никите Андреевичу наше самое высокое почтение!

Ту руку, которой он честь отдавал, Лев Константинович протянул к темному проему, подавая ее… кому?

И вот тут Кит впал в кому с открытыми глазами!

Аристократически изящно опершись на руку злодейского полковника царской охранки, из «Петровны» вышла Лиза!

Подросшая, обогнавшая по возрасту Кита. Такая невероятная в своем зимнем пилотском прикиде, с пышным енотовым мехом на воротнике и широких отворотах огненно-рыжей куртки, в таких же вызывающе рыжих сапожках с маслянистым отливом. Такая прекрасная - со сжигающим издали блеском темных очей и старинной, но короткой, волнистой и безупречно вороненой прической. Она была теперь похожа… на кого? Потом бы Кит сказал, что, наверно, больше всего – на далекую принцессу Амидалу из «Звездных войн». Но это потом, а сейчас Кит был в коме.

Лиза улыбнулась ему издали так виновато и печально, как должен был первым улыбнуться ей сам Кит. Но он был в коме. Сознание его съезжало в одну сторону, а крыша в другую. Только забор позади оставался ему другом в эти мгновения, подпирал его в лопатки и будто шептал: «Держись! Держись, старик, на ногах. Не падай, не позорься!»

Математический мозг Кита не верил, не воспринимал такие слагаемые, суммы быть никакой не могло! Как?! Лиза и этот старый злодей, который целил в нее тогда и стрелял же! Стрелял! Вот она, та картинка, как живая, как кадр из фильма, в памяти коматозного Кита: на крыше соседнего дома стоит злодей и прихвостень Председателя земного шара и целится в нее же, Лизу, из револьвера. И даже стреляет… а Кит подставляет себя, и щелкает по нему настоящая пуля, как пулька рогаточная… Что там говорил Жорж?! Что-то про «свое дело» у Лизы?!

Старый злодей, тем временем, мило улыбался… держал злодейскую паузу и, наконец, не выдержал.

- Вы бы здоровались поживее, - сказал он нестрого, со скидкой на взаимное смущение влюбленной и потерявшей разум молодежи. – Неровен час, еще один болид-метеор нам на головы свалится, вот уж тогда вовсе не поздоровится!

Крутая княжна-летчица совсем смутилась, хотя и была теперь старше Кита. Она опустила глаза, но справилась с собой, подняла носик, куснула губку и…

- Кит, здравствуй!.. Прости, что так вот внезапно… - проговорила она издали.

И голос ее стал ниже и взрослее, что Кита сначала добило… А потом ее слова будто осветили глубины сознания Кита и вывели его из комы.

- Я-то что. Надо Жоржа вытаскивать. Его увезли эти... Он ранен, - высказал Кит главные свои тревоги, не погубленные комой.