Тайна Сорни-най - [85]
КИСОНЬКА-ОХОТНИЦА
Пришла Мария Михайловна.
— А человек Большого Солнца спит еще? — спросила она. Ее зовут еще Учитель-най. Она будет учить взрослых дядей и тетей писать и читать. Мария Михайловна тоже принесла какой-то сверток. — Вот тебе подарок, — сказала и всунула мне в руку сверточек. Но я не торопился развернуть его.
Я смотрел на улицу.
Вдали плавали лебеди. Я глядел на лебедей как зачарованный.
То ли они только сели, то ли выплыли из-за тальника.
— Ой, в какой красоте ты живешь, Юванко! — воскликнула Учитель-най. — В каком уютном лебедином царстве ты живешь. — Глаза учительницы смеются. — Сколько ты, Юванко, в эту весну уток взял?
«Соврать?» — думаю. А ведь врать-то я не умею. Один раз сказал неправду про бурундука, будто поймал его руками, — так до сих пор стыдно. После этого дал себе слово не обманывать больше. Уж лучше смолчать, чем неправду сказать. Молчу, краснею и наконец тихо, чуть не плача, отвечаю:
— Ни одной не убил.
— Ни одной? — удивилась Учитель-най. Она посмотрела на ружье и сказала: — Отгадай: удал человек, а без чьей помощи выстрелить не может?
Я знал и сказал:
— Без ружья.
Весной стрелять нельзя. И утки, и гуси, и лебеди, которые сегодня плавают у нашего дома, пришли поздравить меня с днем Большого Солнца.
КУЛИК
Пришла мама. Она удивилась, что я не раскрыл ее подарка. Сама развернула сверток, и я увидел маленькие брюки галифе, сшитые из зеленого сукна. В таких галифе папа приехал из города, туда он ездил на сессию с новым именем «депутат». И еще в свертке были няры — чирки, сшитые из кожи, красивые няры, расшитые бисером.
— Ой, какие красивые! — воскликнула Учитель-най.
А мне они показались некрасивыми, у других ребят такие же.
Зато я обрадовался часам, которые мне подарила Учитель-най. Я раньше не видел часов. Красивые часы на цепочке и блестят на солнце.
И стрелки под стеклом красивые. Как человечки. Один человечек большой, другой маленький. Маленький человечек всегда убегает, а большой всегда догоняет. Убежит маленький человечек, пройдет совсем немного времени, а большой опять уже догоняет. Интересно смотреть.
Еще подарила Учитель-най мне книжку с картинками. Книжку я долго рассматривал. Утки, рыбы нарисованы. И дома, и лодки, и мальчики такие же, как я, на страницах. Мой дедушка так бы не сумел вырезать на дереве. А кто-то смог. Потом мама приготовила угощение — жареного глухаря. Мы ели его. Мясо глухаря пахнет сосной, солнцем.
Мария Михайловна живет в доме дяди Сергея. Учит его читать. Занимается и с другими, такими же большими дядями и тетями. Даже старикам подсовывает свои буквари. А те не хотят, ругаются. «Зачем нам это нужно? Разве книга рыба или зверь? Разве ею сыт будешь?» — говорят они. Не хотят они учиться, — считают, поздно. А их заставляют. Я хочу, а меня не пускают — говорят, рано. Что же происходит? Несправедливость какая-то.
И моя мама называет Марию Михайловну Учитель-най. «Най» по-мансийски «богиня», «героиня». Неужели Мария Михайловна героиня? Этого я не знаю точно. Знаю только то, что у нее много красивых вещей: книг с рисунками, блестящих тетрадей, острых карандашей. Тетради белые, будто сделаны из шкуры нежного зверя. Но самое интересное, конечно, карандаш: им можно выводить разные тамги, чертить, рисовать.
И как же эта палочка не сгорела, ведь ее прожгли насквозь, даже угли остались в середине. Я очень был рад, когда Учитель-най подарила мне раньше моих одногодков такую палочку и тетрадь. Она сказала: «Пиши! Ты узнаешь много новых слов».
А я хочу писать палочкой с синим угольком. Удивительный этот уголек. Сухой, пишет тонко, еле заметно. А если послюнить, жирные следы оставляет. Следы синие, как поутру следы зверя. Я люблю синий карандаш. Такой карандаш был у ати, моего отца. Он всегда его носил за ухом. Мой атя председатель колхоза. Я тоже хочу быть председателем колхоза. И мне очень нужен синий карандаш. Мне уже было дали его. Я даже успел поносить синий карандаш за ухом. Только недолго. Я очень часто слюнявил мой карандаш. И язык мой стал красивым, синим. Увидела это Учитель-най, закричала северным ветром: «Ой, отравится наш Юванко! Химия! Химия опасна не только для птиц, рыб и зверей, но и для людей. Отравится человек!»
С писателем Юваном Шесталовым читатели знакомы по романам «Синий ветер каслания», «Когда качало меня солнце» и другим книгам. Представитель маленького народа манси, живущего на севере нашей страны, Юван Шесталов увлекательно рассказывает о том новом, что пришло в жизнь некогда дремучей тайги. И эта книга о том же: о новой жизни далекого северного края, об открытии тюменской нефти, о том, как вливаются в ряды рабочего класса новые представители — люди народа манси. Слушать человека, запечатлевать его изменившееся мироощущение, рожденное в соприкосновении с техникой, — такую задачу решает писатель.
С Иваном Ивановичем, членом Общества кинолюбов СССР, случились странные события. А начались они с того, что Иван Иванович, стоя у края тротуара, майским весенним утром в Столице, в наши дни начисто запамятовал, что было написано в его рукописи киносценария, которая исчезла вместе с желтым портфелем с чернильным пятном около застежки. Забыл напрочь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своей второй книге автор, энергетик по профессии, много лет живущий на Севере, рассказывает о нелегких буднях электрической службы, о героическом труде северян.
Рассказ о последних днях двух арестантов, приговорённых при царе к смертной казни — грабителя-убийцы и революционера-подпольщика.Журнал «Сибирские огни», №1, 1927 г.
«— Священника привези, прошу! — громче и сердито сказал отец и закрыл глаза. — Поезжай, прошу. Моя последняя воля».
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».