Тайна Соколиного бора - [83]

У Мишки захватило дыхание, зазвенело в ушах. Он был словно в полусне. Рука дрожала, и казалось, что не хватит сил потянуть за бечевку. Он стал обдумывать, когда лучше будет взорвать мину: под паровозами или под цистернами? Жалко, что цистерны далеко от паровоза! Если взорвать под ними, паровозы и танки могут остаться неповрежденными… А первый паровоз уже по-ровнялся с миной. Как же быть?

Вот уже и второй паровоз… Мишка с силой потянул за бечевку. Взрывной волной его отбросило на снег.

Сначала он не слышал ничего, кроме пронзительного свиста осколков и неимоверного грохота ломающихся вагонов. Открыв глаза и подняв голову, он увидел, что на линии творилось что-то невероятное. Паровозы слетели с рельсов; один из них свалился под насыпь, а другой перевернулся вверх колесами и лежал поперек колеи. Вагоны налетели друг на друга, пылала цистерна с бензином, и огонь перебрасывался с вагона на вагон. Со страшной силой взорвалась вторая цистерна, начали рваться снаряды.

Мишка осторожно отполз к оврагу, потом стал на лыжи и понесся в долину. Все вокруг почернело от дыма.

Через минуту вся Мишкина группа стремглав мчалась по дну глубокого оврага. Уже в камышах партизаны остановились и долго смотрели на дорогу. Там беспрерывно раздавались взрывы и высоко поднимались клубы дыма.

Мишка, счастливо улыбаясь, старательно вырезал ножиком на ложе своего автомата третий, большой четырехугольник.

Сбор отряда

У Любови Ивановны появилась новая забота — пионерский отряд. Уже на следующий день после того, как было вынесено решение партийного бюро, в котором ей предлагалось организовать работу среди детей, она рассказывала Михаилу Платоновичу о первом пионерском сборе:

— Вся детвора собралась. Даже маленькая Верочка, и та пришла. Я говорю: «Пионеры, поднимите руки!» Все подняли, и она тоже. Ребята засмеялись, а кто-то спросил: «Да какая же ты пионерка?» А она взглянула искоса и говорит: «Вот и пионерка!» И все время сидела серьезная, важная. Забавная девчушка!.. Записали всех пионеров, а остальные кричат: «И нас примите! Мы тоже будем пионерами». Долго спорили, как назвать отряд. Один говорит: «Назовем «Смерть Гитлеру»; другой предлагает: «Юный партизан»; третий кричит: «Имени Октябрьской революции». А Виктор под конец предложил: «Назовем наш отряд именем товарища Сталина», — «Правильно! — кричат. — Так и назовем». Председателем совета отряда избрали Виктора.

Михаил Платонович слушал с интересом. Он жалел, что сам не мог быть на сборе.

— Хорошо, — сказал он. — Я распорядился насчет книжек, тетрадей, карандашей. Будешь учить ребят, Люба, в свободное время. И в учебе они не отстанут и полезным делом будут заниматься.

Когда Любовь Ивановна вышла от комиссара, ее встретили члены совета отряда во главе с Виктором.

— Любовь Ивановна, — заговорил, волнуясь, Виктор, — мы разбились на четыре звена. Федькино звено взяло шефство над конным двором, а звено Толи будет патроны чистить… Какие патроны? А разве вы не видели? Они лежали в земле и покрылись зеленым налетом. Их много… Девочки будут ухаживать за больными и вязать рукавицы для партизан. А Верочка говорит, что она тоже хочет быть пионеркой, и пообещала помогать бабушке чистить картошку. А мы решили… — У Виктора заблестели глаза. Не отрываясь смотрел он на Любовь Ивановну, чтобы увидеть, какое впечатление произведут на нее его слова. — …Мы решили организовать кружок самодеятельности. Многие ребята знают стихи наизусть, поют песни. Колька играет на мандолине, а Ваня — на гитаре. А ведь у подрывников есть и мандолина и гитара. Правда же, это хорошо? Ведь у нас нет ни театра, ни кино, а разве партизаны не хотели бы послушать?..

— Очень хорошо, — сказала Любовь Ивановна, и в голове у нее мелькнуло: «Вот тебе и Виктор!..»

А он продолжал:

— И еще мы решили… Ведь скоро День Красной Армии. Правда же? До войны у нас в этот день обязательно был торжественный сбор. Мы решили провести сбор отряда и пригласить командира и комиссара.

— Правильно, пригласите. И художественную часть подготовьте.

— Мы подготовим! Но мы хотели просить вас, — Виктор опустил голову, — чтобы вы пригласили комиссара.

— Почему же я? Зайдите сами, он сейчас в штабе.

Виктор молчал. Ему не хотелось попадаться на глаза комиссару: снова назовет «генеральским сыном», будет смеяться… Эх, если б комиссар не был так сердит на него!..

— Ну как мы зайдем? А вдруг он выгонит?

Любовь Ивановна засмеялась:

— Выдумываешь! Ну, если так, пойдем вместе.

Комиссар удивленно поднял брови, когда снова увидел Любовь Ивановну, в сопровождении детей.

— А, пионеры! Заходите, заходите. Ну, садитесь, молодцы, рассказывайте.

Он остановил свои смеющиеся глаза на Викторе. Тот покраснел, но крепился, удерживая слезы. Только бы комиссар не начал смеяться над ним в присутствии членов совета отряда! Ведь это позор будет!

Но комиссар и словом не обмолвился о проступке Виктора. Он вызвал своего адъютанта:

— Свиридов, чаю! — А затем повернулся к пионерам: — Значит, теперь не будете играть в снежки и кричать «ура»?

Члены совета отряда виновато опустили головы. Только Виктор выдержал взгляд комиссара и твердо заявил: