Тайна соборов - [5]

Алхимия предлагает не бежать от нечистого, хотя бы потому что это невозможно, а преобразовывать нечистое в чистое, «блудницу в девственницу».

Во внешней алхимии, выродившейся в современные науки, наличествует ангелическое начало (стремление к частным истинам — множественным отражениям одной общей, заключённой в Боге) в океане демонического (приобретая знания, мы якобы уже тем самым становимся богами).

В истинной алхимии как сакральной дисциплине наличествует люциферическое начало (станем как боги, гносис — как фактор движения) в океане ангелического (станем как боги не мы сегодняшние, отягощённые грехом, а мы, преображённые божественной благодатью, излившей на нас Святого Духа, и преобразившие мир).

В вечности, в которой все мы рано или поздно упокоимся, надобность в люциферическом начале, надо думать, отпадёт.

Преображение и обожение человека — лишь первая стадия преображения мира, неотделимой частью которого человек является.

Прислушаемся к М. Волошину:

Поймите сущность зла.

Не бойтесь страсти.

Не противьтесь злому

Проникнуть в вас.

Всё зло вселенной должно,

Приняв в себя,

Собой преобразить.

Алхимия — это и есть средство духовного преображения плоти, а вместе с ней и всего мира. Алхимик выполняет большую часть работы в деле созидания новой земли и нового неба. Он как кристалл в насыщенном растворе соли. Преображаясь сам, он инициирует целый процесс, давая начало спонтанному восстанию в инобытие новых частиц, дотоле пребывавших в непроявленном состоянии.

После такого утверждения читателю впору спросить, а есть ли сейчас алхимики и где они. Они — в безмолвии и мраке, который лишь изредка прорезывают молнии. Одна из таких молний — Фулканелли.

Об алхимиках прежних времён и об истории алхимии мы распространяться не будем, просто отошлём читателя к вышедшей в издательстве «София» книге французского исследователя Ж.Саду «Алхимики и золото», где о многих алхимиках: Николае Фламеле, Василии Валентине, Бернарде Тревизанском и других — рассказано достаточно занимательно и подробно. Есть там сведения и о Фулканелли. Однако версия об этом таинственном адепте XX в., изложенная Саду, не единственная и не всеми принимается. Коль скоро мы предлагаем перевод книги Фулканелли, остановимся на этом вопросе подробнее и приведём наряду с версией Саду и другие, не претендуя, разумеется, на вынесение окончательного вердикта, во-первых, потому что самостоятельное расследование тайны, связанной с личностью Фулканелли, выходит за пределы наших возможностей, а во-вторых, раз сам человек пожелал скрыть своё подлинное имя, он вправе рассчитывать, что потомки будут уважать его волю.

Поэтому ограничимся пересказом имеющихся источников.

Итак, в 1922 г. Фулканелли (1839-?), по сообщению его ученика Эжена Канселье, проводит трансмутацию в присутствии трёх надёжных свидетелей. Затем он поручает Канселье опубликовать две свои работы и исчезает, но потом несколько раз возникает из небытия — последний раз в 1952 г. (то есть в возрасте 113 лет?).

Если же верить Д.Кану, автору статьи во французской философской энциклопедии (Les Œuvres philosophiques. Dictionnaire, t. 2 /Encyclopedie philosophique universelle/ — P.: Presses universitaires de France, 1992, p. 2429), под псевдонимом Фулканелли могут скрываться сразу два, а то и три человека. Прежде всего это художник Жюльен Шампань (1877–1932), автор иллюстраций к книгам, вышедшим под псевдонимом Фулканелли. Той же точки зрения, со ссылкой на французского историка Робера Амбелена, придерживается и Александриан, автор «Истории оккультной философии» (Alexandrian S. Histoire de la philosophie occulte. — P.: Seghers. 1983). Отметим, что два названных источника вышли после книги Саду, где тот сразу же отметает подобную возможность. Следовательно, доводы Саду убедили не всех.

Воссоздав чернила, какими пользовались в XVII–XVIII вв., Шампань занимался копированием старинных рукописей и делал это так искусно, что вводил в заблуждение экспертов. «Это был невысокий длинноволосый усатый человек со множеством всяких причуд, — описывает Шампаня Александриан. — Он освещал свой дом лишь керосиновой лампой, терпеть не мог электричества и то и дело стимулировал себя, нюхая растительную смолу гальбан» (Alexandrian S., op. cit. p. 167–168).

Оспоривая эту точку зрения (её впервые выдвинули намного раньше, сразу после выхода книг Фулканелли), Саду рисует такой ужасный портрет Шампаня — он-де и пьяница, и интриган, и грубиян, он-де и умер страшной и мучительной смертью, связанной с предательством некоего Общества Люцифера, в организации которого участвовал, — что невольно удивляешься, как Канселье на протяжении многих лет делил кров с таким чудовищем.

Следующим претендентом на роль Фулканелли объявили Пьера Дюжоля де Валуа (1862–1926). О нём мы уже упоминали в связи с его комментариями, совершенно блистательными, к алхимическим рисункам «Mutus Liber». He отваживаясь вступать в спор с такими эрудитами, как Саду или Амбелен, обратим лишь внимание на определённое сходство языка книг Пьера Дюжоля и Фулканелли и на зачастую одни и те же вовсе не тривиальные примеры. Основной довод против отождествления Пьера Дюжоля и Фулканелли приводит Саду: Дюжоль уже писал под псевдонимом Магофон — зачем одному человеку два псевдонима?