Тайна системы «А». Ракетный щит Москвы - [13]

Как я уже сказал, наш институт занимался радиолокацией, а моя группа — связью. Пока мы разрабатывали Р-400, нас терпели. Но когда руководство поняло, сколь обширна новая тематика, нас начали теснить и в 1956 году наконец вытеснили. От НИИ-244 отпочковались две группы — Шорина по средствам помехозащиты и моя — по связи. Коллектив Шорина образовал НИИ-101 (ныне — НИИ автоматической аппаратуры имени академика В. С. Семенихина), мой коллектив — НИИ-129 (ныне — Московский научно-исследовательский радиотехнический институт). Сначала оба института поместили в одном здании в Уланском переулке. Но уже в октябре мы переехали в Вузовский переулок и заняли дом, где ранее находилось ЦСУ. <…>

Требования к СПД были очень жесткими. Например, из миллиарда импульсов мы могли потерять только один. Главный сигнал по системе «А» на подрыв боевой части мы должны были передать с точностью до трех тысячных долей секунды. Малейшее промедление неизбежно приводило к промаху и срыву всего дорогостоящего испытания. <…>

В процессе промышленного производства приходилось решать много новых для нас вопросов. Например, некоторое время никак не удавалось добиться герметичности рупорно-параболических антенн. Мы срывали график, и в один прекрасный момент меня вызвали на совещание к Д. Ф. Устинову. Твердо уверенный в том, что разнос будет основательный, я решил доложить как есть, и чистосердечно признался, что с герметичностью ничего не выходит. К удивлению, Устинов выслушал внимательно и, как мне показалось, доброжелательно, а затем обратился к министру авиапромышленности П. В. Дементьеву:

— Вы же делаете герметичные баки для горючего. Так помогите им.

С этими словами Дмитрий Федорович кивнул на меня. Сразу после совещания Дементьев прислал своих специалистов на наш завод в Лианозове. Они нам очень помогли, научили нас.

Система «А» очень красиво выглядела на бумаге. Но как она будет работать в виде «изделия»? Для проверки технических решений требовался полигон.

Балхашский полигон

Решение о создании 10-го испытательного полигона для нужд ПВО и ПРО страны (ГНИИП-10, в/ч 03080) было принято 1 апреля 1956 года, то есть задолго до завершения проектирования системы «А». О том, как оно вырабатывалось, рассказал сам Григорий Кисунько в своей книге «Секретная зона: Исповедь генерального конструктора»:

Все наши взаимоотношения с проектантами строились под постоянным личным шефством со стороны маршала артиллерии М. И. Неделина. Ему принадлежит и выбор местоположения противоракетного полигона, который определился в нашей первой встрече с ним, когда я показал Митрофану Ивановичу схему, изображавшую набор объектов системы «А» с привязкой их расположения относительно точек падения баллистических ракет С. П. Королёва.

— Насколько мне известно, — добавил я, — это примерно в ста километрах от города Аральска, в песках.

— Правильно, но пока будет создаваться ваш комплекс, наши баллистические ракеты будут иметь большие дальности, и их точки падения будут перенесены вот сюда, — сказал Митрофан Иванович, показывая на карте район западнее озера Балхаш. — Это очень суровый пустынный район, необжитой, непригодный даже для выпаса отар. Каменистая, бесплодная и безводная пустыня. Но главный жилгородок противоракетного полигона можно будет привязать к озеру Балхаш. В нем пресная, хотя и жестковатая вода, и городок будет блаженствовать, если можно применить это слово к пустыне.

— И еще нам нужны будут отчужденные зоны для падения ступеней противоракет. Вот схема с их конфигурациями и размерами.

— За этим дело не станет, — ответил Неделин. — Пустыню Бетпак-Дала бог или, вероятнее всего, шайтан территорией не обидел.

Митрофан Иванович был прав: впоследствии оказалось, что на отчужденной полигону территории оказался только один домишко, принадлежавший казаху, которого мы потом прозвали «дядей Колей». Этот дядя получил компенсацию за мнимое выселение из отчужденной зоны, но с разрешения командования продолжал в ней проживать, снабжая полигонщиков искусно закопченной балхашской маринкой и другими дарами Балхаша, многие из которых сейчас следует считать выбывшими даже из Красной книги.

В мае того же года была собрана Государственная комиссия под руководством маршала Александра Михайловича Василевского для выбора места полигона, а уже в июне военные приступили к строительству в пустыне Бетпак-Дала (Северная Голодная степь), поблизости от железнодорожной платформы Сары-Шаган.

Казахстанская пустыня Бетпак-Дала простирается на запад от озера Балхаш и занимает площадь около 75 тысяч квадратных километров. Полигон с зонами падения баллистических ракет комиссия предложила разместить на территории нынешних Карагандинской и Джамбульской областей Казахстана в пределах восточной и центральной частей пустыни. Согласно данным метеорологов, в этой части пустыни 253 солнечных дня в году, а годовое количество осадков не превышает 100–200 миллиметров. Температура воздуха колеблется от максимальных значений плюс 50 °C до минимальных — минус 45 °C. Зимой грунт промерзает на глубину до 2 метров. Рельеф — пустынное каменистое плато с небольшими сопками, такырами и солончаками. Флора скудная: низкорослый кустарник боялыч и серая полынь, изредка попадаются саксаул и карагач. Фауна — тушканчики, змеи, волки, степные лисицы, сайгаки, орланы и скорпионы.