Тайна сиамских близнецов - [31]

Эллери тосковал в углу, грызя ноготь. По непонятной причине он ощущал тревогу. Куда мог подеваться его отец?

Наконец дверь открылась, и появился инспектор. Его глаза блестели. В руке он держал какой-то документ.

— Ну, — благожелательно промолвил старик, закрывая дверь. Эллери, нахмурившись, разглядывал его. Что-то явно намечалось. Когда инспектор в процессе расследования становился благожелательным, следовало ожидать событий. — Я нашел завещание. Оно короткое и ясное. Согласно воле вашего мужа вы практически его единственная наследница, миссис Ксавье. Вы знали об этом? — Он взмахнул документом.

— Конечно.

— Да, — продолжал инспектор, — если не считать небольших сумм, оставленных медицинским обществам и исследовательским организациям, вы наследуете почти все его состояние. А оно, как вы сказали, Ксавье, весьма значительно.

— Да, — буркнул Марк.

— Насколько я понимаю, с утверждением завещания не предвидится никаких трудностей, — заметил старый джентльмен. — Едва ли его будут оспаривать, а, Ксавье?

— Конечно нет! Да и оспаривать некому. Я, безусловно, не стану этого делать, даже если бы у меня имелись основания (а их у меня нет), а я единственный кровный родственник Джона. Кстати, хотя это к делу не относится, у моей невестки тоже нет живых родственников. Мы последние с обеих сторон.

— Это все упрощает, — улыбнулся инспектор. — Между прочим, миссис Ксавье, полагаю, между вами и вашим мужем не было особых разногласий? Ссор, которые часто случаются в поздних браках?

— О, ради бога! — Она прикрыла ладонью глаза.

«Это тоже все упрощает», — мрачно подумал Эллери, не переставая внимательно наблюдать за отцом.

— Это ложь! — неожиданно проскрипел Боунс. — Она превратила его жизнь в сущий ад!

— Боунс! — вскрикнула миссис Ксавье.

— Она постоянно изводила его, — продолжал Боунс. На шее у него вздулись вены; глаза вновь засверкали. — Не давала ему ни минуты покоя, будь она проклята!

— Интересно, — промолвил инспектор, продолжая улыбаться. — Неплохо иметь в доме слугу, так хорошо осведомленного о делах хозяев. Продолжайте, Боунс. Насколько я понимаю, вы очень любили доктора Ксавье?

— Я был готов умереть за него! — Костлявые кулаки слуги плотно сжались. — Он — единственный в этом проклятом мире, который протянул мне руку, когда я опустился на самое дно, и обращался со мной как с человеческим существом, а не с каким-то ничтожеством. А вот она обходилась со мной как с грязью! — Его голос перешел в крик. — Говорю вам, она...

— Ну-ну, Боунс! — резко оборвал его инспектор. — Успокойтесь. А теперь все послушайте меня. В руке доктора Ксавье мы обнаружили оторванную половинку игральной карты. Очевидно, ему хватило сил, умирая, оставить ключ к поиску личности его убийцы. Он оторвал половинку шестерки пик.

— Шестерки пик! — выдохнула миссис Ксавье; ее глаза вылезали из орбит.

— Да, мадам, шестерки пик, — повторил инспектор, с удовлетворением глядя на нее. — Давайте подумаем, что он намеревался сообщить нам. Карты были взяты из его письменного стола, так что нет сомнения в их принадлежности. Доктор Ксавье использовал не целую карту, а только половинку. Это значит, что карта, как таковая, не представляет интереса — важно то, что находится на этом кусочке бумаги.

Эллери уставился на отца. В его умозаключениях что-то было. «Старую собаку можно обучить новым трюкам», — усмехнулся он про себя.

— На этом кусочке, — продолжал инспектор, — в углу стояла цифра «6», а также находилось несколько... как это называется?

— Знаков масти, — подсказал Эллери.

— Знаков масти — пики. Пики ничего не означают для кого-нибудь из вас?

— Ну, я пользуюсь лопатой... — начал Боунс.

— Не будем заниматься сказками. — Инспектор вскинул голову. — Нет, он не имел в виду вас, Боунс.

— Насколько я помню, — заметил Эллери, — пики всегда означали смерть. — Он не сводил с отца прищуренных глаз.

— Главное не пики, а цифра «6». Она говорит что-либо кому-то из вас?

Все молча смотрели на него.

— По-видимому, нет. — Голос инспектора звучал ровно. — Так я и думал. Как цифра это едва ли может что-то для вас означать. Такое бывает в детективных историях с тайными обществами, но не в реальной жизни. Но если мы рассмотрим «шесть» не как цифру, а как слово? — Он перестал усмехаться, и его лицо сделалось суровым. — Миссис Ксавье, у вас есть еще одна фамилия, не так ли?

Женщина прижала руку ко рту.

— Да, — еле слышно ответила она. — Изер моя девичья фамилия. Я француженка...

— Сара Изер Ксавье, — мрачно произнес инспектор. Он извлек из кармана лист писчей бумаги с монограммой в углу в виде трех заглавных букв. — Я нашел этот листок в вашем письменном столе в большой спальне наверху, миссис Ксавье. Вы признаете, что это ваша бумага?

Она поднялась, дрожа всем телом.

— Да. Но...

Инспектор высоко поднял листок, чтобы все могли прочитать монограмму «SIX», и шагнул вперед.

— Доктор Ксавье в последние моменты жизни обвинил SIX в его убийстве. Я все понял, когда вспомнил, что два ваших инициала — S и X. Миссис Ксавье, вы арестованы за убийство вашего мужа!

В этот ужасный момент из кухни донесся смех Фрэнсиса. Миссис Карро побледнела как смерть; ее правая рука была прижата к сердцу. Энн Форрест задрожала. Доктор Холмс смотрел на раскачивающуюся перед ним высокую брюнетку с недоверием, отвращением и гневом. Марк Ксавье сидел неподвижно, перекатывая под кожей желваки. Боунс стоял, словно мифологическая фигура отмщения, со злобным торжеством глядя на миссис Ксавье.