Тайна Шамбалы - [16]

— Нет, — отвечал я. — Я не совсем понял, что это было.

— Это тоже был зов Шамбалы. Будьте готовы к тому, чтобы услышать некий особый звук. Но как только ваш слух уловит его, вы сразу же поймете, что это такое и откуда.

— Знаете, лама, я далеко не уверен, хочу ли я отправиться туда. Даже здесь я чувствую, что мне угрожает опасность. Китайцы, по-видимому, знают, кто я и откуда. И единственное, чего мне хочется, — это поскорее вернуться в Штаты. Не скажете ли вы мне, где я мог бы увидеться с Уилом? Быть может, он где-то поблизости?

В ответ лама покачал головой. Вид у него был очень опечаленный.

— Нет. Боюсь, что он сейчас далеко и вряд ли скоро вернется.

Я замолчал, а лама посмотрел на меня долгим укоризненным взглядом.

— Да, вот еще что. Вы должны это знать, — заговорил он. — Наши сны ясно свидетельствуют о том, что без вас Уил может не пережить это испытание. Чтобы он достиг цели, вы просто обязаны быть рядом с ним.

Волна ужаса так и обдала меня. Похолодев, я отвел глаза. Это было совсем не то, что я надеялся услышать здесь!

— Легенды гласят, — продолжал лама, — что каждое поколение обитателей Шамбалы имеет определенную миссию. Она всем известна, и все ее обсуждают. То же самое можно сказать и о культурах человечества за пределами Шамбалы. При мысли о мужестве и решимости поколений, живших до нас, разум проникается силой и ясностью.

Я с удивлением слушал эти слова из его уст.

— Скажите, а ваш отец еще жив? — спросил он. Я покачал головой:

— Увы. Он умер несколько лет назад.

— А принимал ли он участие в великой войне в 1940-е годы?

— Да, — отвечал я, — он был на фронте.

— И что же, он участвовал в боях?

— Да, почти всю войну.

— А не рассказывал ли он вам о наиболее страшных эпизодах?

Вопрос ламы вернул меня на много лет назад, когда отец часто говорил со мной о войне. На мгновение я задумался.

— Пожалуй, это была высадка в Нормандии в 1944 году.

— Ах да, — отвечал лама. — Я видел американские съемки, запечатлевшие эту высадку. Вы, конечно, тоже видели эти кадры?

— Да, конечно, — отвечал я. — Они всегда вызывали у меня волнение.

— Они живо передают страх и мужество воинов, — продолжал лама.

— Да.

— А как вы думаете, смогли бы вы совершить нечто подобное?

— Даже не знаю. Я не представляю, как это делается.

— Возможно, им далось это легче, ибо такова была миссия их поколения. Все они, каждый по-своему и на своем месте, ощущали ее: и те, кто сражался, И те, кто делал оружие, и те, кто выпускал пищу для войск. Они спасли мир в эпоху господства величайшего зла.

Лама помедлил, словно ожидая от меня вопроса, но я просто смотрел на него и слушал.

— Миссия вашего поколения — совсем иная, — произнес он. — Вы тоже призваны спасти мир. Но сделать это вы должны иными средствами. Вы должны понять, что в вас самих заложена великая сила, которую необходимо беречь и взращивать. Это та самая ментальная энергия, которая всегда именовалась молитвой.

— Мне уже доводилось слышать об этом, — отвечал я. — Но я не вполне понимаю, как пользоваться ею.

Тут лама улыбнулся и встал, не отводя от меня взгляда.

— Да-да, — произнес он. — Я понимаю. Но вы научитесь, непременно научитесь.

Улегшись на кушетку в своей комнате, я задумался, пытаясь осознать все то, что услышал от ламы. Он ведь резко оборвал беседу, и я не успел задать ему и половины мучивших меня вопросов.

— А сейчас ступайте и отдохните, — сказал он, громко позвонив в колокольчик и подозвав несколько монахов. — А завтра мы с вами продолжим беседу.

Немного позже Джампа и Инь объяснили мне смысл всего сказанного ламой. Но все дело заключалось в том, что лама больше задавал мне свои вопросы, чем отвечал на мои. Я так и не понял, где же сейчас находится Уил и что на самом деле означает зов Шамбалы. Все это казалось мне подозрительным и весьма опасным.

Инь и Джампа наотрез отказались обсуждать со мной эти вопросы. Остаток вечера мы посвятили ужину и созерцанию величавой красоты природы, а потом решили пораньше лечь спать. Лежа в постели, я долго смотрел в потолок, не в силах уснуть. Мысли вихрем проносились в моей голове.

Я несколько раз мысленно возвращался к эпизодам моего путешествия на Тибет и наконец, измучившись, кое-как заснул. Во сне я видел себя бегущим сквозь толпу по улицам Лхасы, затем — разыскивающим святилище в одном из монастырей. Монахи-привратники испытующе посмотрели на меня и закрыли двери. Затем откуда-то появились солдаты. Я бросился от них, долго плутал по каким-то темным переулкам и совсем уже было потерял надежду, как вдруг на одной из улиц справа от себя увидел светлое пятно — наподобие того, что видел прежде в горах. Когда я приблизился, свет постепенно исчез, но прямо перед собой я увидел ворота. В этот момент из-за угла за моей спиной показались солдаты… Я бросился в ворота… и оказался посреди снежного простора…

Я в недоумении проснулся. Где это я? Постепенно я узнал очертания комнаты, встал с постели и медленно подошел к окну. На востоке слабо брезжил рассвет. Я хотел было опять вернуться в тот сон и направился к постели. Увы, из моей затеи ничего не вышло. Я окончательно проснулся.

Надев брюки и рубашку, я спустился по лестнице, вышел во двор и, подойдя к огороду, тихо уселся на кованую металлическую скамью. Любуясь начинающимся рассветом, я услышал за спиной чьи-то шаги. Обернувшись, я увидел фигуру человека, идущего по направлению ко мне из монастыря. Это был лама Ридждэн.