Тайна Северного креста - [13]

Собрал комтур отряд из дюжины сильных воинов, взял с собой капитана своего лихого и отправился на тот берег. В замке оставил помощника своего, старого рыцаря из захудалого дворянского рода, Зигфрида фон Золлинштайна. Велел ждать их на другой день к вечеру. Подумал, видно, что и поохотиться не мешало бы на той стороне – леса там знатные.

Но прошло два дня, и три миновало, а комтура все нет. На четвертый день Зигфрид не выдержал тревоги и, взяв с собой отряд из пятнадцати кнехтов в полном вооружении, поехал по следам своего командира.

Село Пильно встретило их полной тишиной. Нигде ни курица не закудахтает, ни собака не залает. Пусто и тихо. Зигфриду стало не по себе. Велел он кнехтам стать в боевое построение и повел их по дороге, ведущей в лес. Не так далеко и ушли они от села, когда открылась их глазам большая поляна, а на поляне той небывалое зрелище.

В самом центре поляны высилось устрашающее сооружение. Огромный крест, сделанный из неотесанных бревен, сбитый деревянными же гвоздями и связанный крепкими ремнями. А на обоих концах длиннющей перекладины, уравновешивая друг друга, висели два тела. С ужасом узнали прибывшие в одном из них своего славного комтура Гуго фон Снехштейна, а в другом – капитана Зибеля Херша. На плечах комтура, как насмешка, белел рыцарский плащ с черным крестом. У основания страшного сооружения был туго привязан оруженосец комтура Ульрих. Лицо его выражало безмерное страдание, штаны были спущены и залиты кровью. А на дальнем краю поляны, где начиналось зеленое на вид, топкое болото, лежало еще несколько тел, сраженных чем-то тяжелым, и кое-где в болоте блестели среди травы блестящие шлемы.

Ужас объял прибывших воинов. Они сгрудились в кучу и с опаской оглядывались на окружающий их безмолвный лес. Казалось, этот чужой, незнакомый лес вот-вот взорвется устрашающими криками и ощерится рогатинами. Но все было тихо вокруг. Зигфрид велел снять с перекладины тела повешенных. Он был вне себя. Подумать только! Достойного орденского брата, прославившегося своими подвигами рыцаря, повесили на веревке как бешеного пса. Неслыханное оскорбление всему ордену!

Выполняя приказ командира, кнехты, все так же настороженно оглядываясь по сторонам, сняли тела с креста и собрали тех, кого смогли. С этой страшной поклажей они вернулись с село. В ярости брат Зигфрид отдал распоряжение сжечь гнездо злодеев, и вскоре темный дым поднялся над местом, где недавно жили люди.

Но огромный костер уже никому не мог причинить зла. Село Пильно перестало существовать, селяне ушли в леса и там поставили себе другие дома, расчистили поля и обустроили новое место для жилья. Свое поселение они стали называть Земста, напоминая тем себе и другим, что тоже способны не только зубы показать, но и больно укусить, когда их загоняют в угол.

А место, где было раньше село Пильно, никогда уже не заселялось людьми. Об этой земле пошла дурная слава, и говорили, что по ночам там громко стонут и взывают к небесам мужские голоса. А иногда в лунную ночь между стволами деревьев бродят две светлые девичьи тени, будто ищут что-то и не могут найти.

Крестоносцы же с ненавистью и великой злобой назвали это место «Мазурский крест». А крест, и правда, долгие годы стоял на опустевшей поляне, огромный и устрашающий. Потом постепенно сгнил. Но память о нем осталась.

Глава 4 В замке крестоносцев

Мазовия, Плоцк, весна 1409 года

Княгиня Александра в который уже раз собиралась посетить Мальборк. Князь Земовит, давно правивший в Плоцке, желал знать из первых уст, что делается среди тевтонских рыцарей и действительно ли они готовы к тому, чтобы открыто начать войну с Краковским королем. Самому Земовиту предстояло принять непростое решение – остаться в стороне от этих событий или пойти вместе с Ягайло против немцев. Очень непростое решение!

Король Ягайло, конечно, его родственник – ведь сам он женат на сестре Владислава (женился на сестре его), в крещении получившей имя Александра. Но полного доверия между ними нет. Земовит хорошо помнил старую историю, которая еще при его батюшке случилась. Тогда Ягайло, добиваясь власти в Великом княжестве Литовском, не пожалел родного дядю, пленил его и довел до смерти в подземелье Кревского замка. Никто не может, конечно, обвинить нынешнего короля в убийстве князя Кейстута, ведь у язычников-литвинов заведено правило, что в случае плена лучше самому удавиться, чем быть униженным казнью. Но все же, кто знает, кто знает… Кузен его Витовт тоже претерпел пленение и еле вырвался из его рук живым. А уж какими преданными друг другу братьями были их отцы – князья Ольгерд и Кейстут – никакими словами не передать. И племянника своего поддерживал поначалу Кейстут, пока не произошел у них разлад из-за проклятого Тевтонского ордена. Так что не склонен был князь Земовит Мазовецкий доверять родичу своему.

Но теперь Ягайло – король Польского Королевства, и с этим приходится считаться. Когда после смерти короля Казимира, прозванного Великим, последнего из Пястов, на польский престол взошел Людовик Венгерский, князья Мазовецкие были крайне недовольны таким поворотом дел. Можно было и среди своей знати найти, кого короной польской одарить. Ну да, Лайош-Людовик из далекой от Польши Анжуйской династии, той ее ветви, что осела в Неаполе, был сыном Елизаветы Польской, родной сестры Великого Казимира, и это открыло ему дорогу на польский трон. И воевал он хорошо – и в Неаполе, и в Далмации, которую отбил-таки у венецианцев и присоединил к Венгрии. И как король он был силен, много сделал для дворянства венгерского, для развития их городов, да и для поддержания крестьянства. Но для Польши он был совсем не так хорош. Жил постоянно в Венгрии, в Буде, которую сделал своей столицей, в польские смуты не вмешивался, только деньги требовал. И, вдобавок ко всему, присоединил к Венгрии Червонную Русь, оторвав ее от Польши. Они, князья Мазовецкие, представители пресекшейся на троне династии Пястов, были бы для Польши куда лучшими монархами.