Тайна семи голов - [3]

У отца Камуньяса есть своё туристическое агентство в городе, так что он мог организовать такое. Потом, правда, выяснилось, что подарок немного странный, потому что оплачивать поездку должны были наши родители.

– Вот ведь наглость! – воскликнула мама Аниты.

– Не то слово, – сказал отец Грустного.

– Потише, – начал защищаться Кике, отец Камуньяса. – Я добился для наших детей места в самом важном турнире лета, автобус и отель я бронирую по себестоимости. Да я чуть деньги не потерял на этом!

Некоторые родители продолжали утверждать, что Кике бессовестный тип, но поскольку мы уже были зарегистрированы и всем так хотелось поехать, в конце концов взрослые решили раскошелиться.

После долгих обсуждений было решено, что на турнир поедут девять членов команды; Алисия с Фелипе – двое наших тренеров, а со стороны родителей, чтобы присматривать за нами – моя мать и отец Камуньяса.

Итого тринадцать человек. Некоторые говорят, что тринадцать – неудачное число. Но я не верю в такие вещи.

Чего мы не никак не ожидали, так это того, что помимо игры в футбол, во время турнира нам предстояло разгадать тайну куда более запутанную, чем загадка спящих арбитров. Кое-что, что совсем не было детской забавой.

Но обо всём по порядку.

Когда мы приехали в Бенидорм, первым делом мы сделали то, что сделал бы кто угодно на нашем месте. Мы отправились на пляж.

3

Людей на пляже было больше, чем в метро в час пик, больше, чем в любом другом месте, в котором мне приходилось бывать в своей жизни.

Мама сказала:

– Ну, не потеряйтесь.

И мы убежали.

Песок на пляже Бенидорма был белый и очень мелкий, на заднем плане возвышались гигантские небоскрёбы, а вода казалась просто кипятком.

Впрочем, нам так хотелось искупаться, что даже если бы вода была ледяной, мы всё равно бросились бы в неё вперёд головой.

Первыми в воду запрыгнули самые шустрые из команды. Несмотря на то что в жизни Мэрилин и Тони терпеть друг друга не могут, в море они забежали почти одновременно.

Я окунулся последним: не потому, что мне не хотелось, просто я страшно устал от утренней гонки, и бегать ещё в этот день у меня не было совершенно никакого желания. Кроме того, я никогда не запрыгиваю в воду вот так, с разбегу, с головой, как делает мой брат, например. Мне всегда нужно сначала потрогать воду. Такой вот у меня пунктик. Брат говорит, что я веду себя как трус или младенец, но мне всё равно. Я трогаю воду ногой, прежде чем войти, а если это кому-то не нравится, тем хуже для него.

Алёна подошла ко мне и встала рядом. На ней был купальник в чёрно-белую полоску, который, наверное, привёз ей отец из одной из своих поездок в Африку. Она посмотрела, как я окунаю большой палец ноги в воду, и спросила:

– Ты что, боишься что ли?

И улыбнулась. Я посмотрел ей в глаза и вспомнил ночь, когда мы поцеловались. Я уже говорил, что у Алёны самые большие глаза на свете и когда он смотрит на тебя, кажется, что она читает твои мысли.

Да, мы с Алёной целовались. Это случилось однажды ночью на футбольном поле.

Если бы мне пришлось писать автобиографию, как это делают футболисты или актёры, которые издают книги и рассказывают в них всё о себе, я бы сказал, что это была лучшая ночь в моей жизни. Хотя не исключаю, что моим читателям, купившим книгу ради историй про футбол, было бы скучно читать главы про поцелуи. Их, в общем-то, можно понять.

К счастью, в жизни мне не приходится делать выбор между поцелуем Алёны и футболом, потому что это было бы очень сложное решение.

И вот Алёна стояла рядом со мной, смотрела на меня своими огромными глазами, а я думал, что, наверное, она больше никогда в жизни меня не поцелует. И что тот поцелуй был поцелуем-исключением, поцелуем «один-раз-не-считается».

В этот момент мощная волна, ураган, вихрь пронёсся между нами и чуть не сбил нас обоих с ног.

– Берегись!!! – орал Томео, запрыгивая в воду, потому что это был именно он.

Томео – самый крупный в команде, он центральный защитник и обожает воду, как слон.

Он плюхнулся поверх всех, кто уже был в море, и разом потопил сразу четверых: Грустного, Камуньяса, Аниту и Восьмого.

Тут к нашей компании подошел спасатель и сказал:

– Поаккуратнее тут с утоплениями и прочим баловством.

И остался стоять на берегу, не сводя с нас глаз.

– Видела, какой красавчик? – сказала Мэрилин, подойдя к Алёне, и та захихикала. Я собирался предложить Алёне побежать и запрыгнуть в море вместе, но Мэрилин потащила её с собой, и они продолжили болтать о своём, периодически поглядывая на спасателя. Он был очень загорелый, в оранжевых плавках и мог видеть, кажется, на километры вокруг.

Мне захотелось сказать Алёне, что у меня никогда не будет таких мышц, как у этого спасателя. И роста метр восемьдесят тоже никогда не будет. Я даже загореть не смогу, как он, потому что дольше пяти минут не задерживаюсь на пляже. Зато у меня масса других достоинств... До которых сейчас, увы, никому не дела. Да я и не буду говорить о них, потому что у меня нет настроения, хотя они и намного важнее высокого роста, рельефных мускулов и загорелой кожи.

– Говорят, Алёнка верёвки из тебя вьёт.

Я обернулся.

Тони. Тони-выпендрёжник. Он только что вышел из моря, вода стекала с его волос, он небрежно откинул их назад.