Тайна Рио де Оро - [33]

После минуты красноречивого молчания Вишневский фыркает:

— Если бы не любопытная драма между птицей и змеей, я считал бы все это время потраченным зря.

— Что касается меня, — я делаю серьезную мину, — то дело не так уж плохо: я приобрел друга — Диого. Но забираться с таким арсеналом оружия на Марекуинью только ради того, чтобы приобрести дружбу восьмилетнего мальчика…

Пазио не уверен — шутки это или упреки. Поэтому он ершится и защищает индейцев:

— Ну что вы хотите! Подлец Ферейро испортил нам эту поездку. Он подстрекал индейцев, и нужно еще радоваться, что все так кончилось. Могло быть хуже.

— Самое страшное это дождь, который насылал на нас подлец Ферейро…

Мы хохочем. Потом я говорю:

— Сказать по правде: несчастные эти индейцы. Убогие поля, убогие хижины, низкий интеллектуальный уровень.

Неожиданно Пазио приходит в голову какая-то мысль и он обращается ко мне:

— Есть у вас время? Примерно с неделю?

— Целую неделю? На что вам столько?

— Я проведу вас к другим индейцам.

— Что-о? Опять индейцы?

— Ведь я говорил вам, что у меня есть другие, лучшие индейцы! Гораздо более интересные!.. У них и поля богаче, и хижины добротнее, и культурный уровень выше. Среди них кто-то даже занимается скульптурой.

— Скульптурой?

— Ну да, что-то лепит из глины… А их капитон — порядочный парень, к тому же образованный, прогрессивный человек. Это совершенно другое дело, чем на Марекуинье…

— Так почему же мы не пошли туда с самого начала?

— Потому что там хуже охота.

Сообщение Пазио звучит соблазнительно. Я обдумываю, не попытать ли счастья еще раз. Задержаться на неделю — потеря невелика, тем более что Вишневский тем временем вернется в колонию Кандидо де Абреу и сам проведет работу по сбору зоологических образцов.

— Где они, эти индейцы? — спрашиваю Пазио.

— Всего день-два пути отсюда. Там находится лагерь Росиньо, он расположен у самых берегов Иваи.

— Как имя их капитона?

— Зинио… Так что — пойдем?

Была не была, решаюсь:

— Ладно, пойдем! Пойдем вдвоем.

— Тогда выступаем через час.

— Согласен.

В течение этого часа происходит вторая за день приятная церемония, а именно: Пазио и я скрепляем нашу дружбу, взаимно обмениваясь револьверами.

Несколько дней назад Пазио одолжил у меня браунинг, влез на наклонное дерево, стоявшее у самой воды, и оттуда сделал несколько выстрелов по плывущему мимо плоду порунги. Пазио удивился точности оружия: выстрелы были меткими и восхитили его. Этот браунинг калибра 7,65 мм он теперь и получает. Оружие надежное, хотя и скромно покоится в кожаном чехле. Я же получаю его барабанчатый револьвер системы «Смит и Вессон», огромного калибра с рукояткой из искусственной жемчужной массы и длинным никелированным стволом, вызывающе торчащим из кобуры. Это на первый взгляд красивый и внушительный револьвер, но бьет он плохо. Пазио утверждает, что это единственное оружие, приличествующее мне, как начальнику экспедиции, поскольку оно вызывает должное уважение. Ладно, пускай вызывает!

Пользуясь случаем, объясняю Пазио устройство браунинга и разбираю его. Передвигаю кнопку, после чего, к немалому удивлению Пазио, все части выдвигаются одна из другой, пока в руке не остается только рукоятка и ложе. Когда я кончаю разборку, Пазио изумленно восклицает:

— Это же чудесный браунинг! Что за техника! Очень рад такому оружию.

— И это вам не простое оружие! — добавляю я.

— Почему?

— Браунинг принимал участие в освобождении Польши.

Пазио с восхищением смотрит на пистолет. Видимо, что-то волнует его. Спустя минуту он гордо заявляет:

— «Смит» тоже имеет достойное прошлое и немало пережил…

— Неужели?

— Да!.. Он принимал участие в революции.

Что-то в этом сопоставлении не клеится.

— В которой по счету? — жестко спрашиваю я.

Пазио уязвлен вопросом, но отвечает с подъемом:

— Ну, в этой последней!

Затем мы выступаем в Росиньо.

Чудесны поля в Росиньо!

Вскоре небо проясняется, дождь перестает. Даже солнышко выглянуло, и мы, наконец, можем выйти из дому.

Росиньо состоит из тридцати с чем-то семей и такого же количества хижин, разбросанных вокруг ранчо Зинио на расстоянии нескольких десятков метров друг от друга. Хижины эти не могут сравниться по размерам с домом капитона. Построены они тоже из бамбука-такуары, но своим видом выгодно отличаются от ранее встречавшихся нам индейских хижин. Поселок, окруженный с трех сторон лесом, а с четвертой рекой Иваи, образует в вырубленных зарослях подобие оазиса шириной и длиной 1, 5 км. На этой вырубке разыгрываются изумительные события. В жизни здешних индейцев произошли такие значительные перемены, что я с возрастающим изумлением смотрю на Зинио, на тольдо и на возделанное поле.

Капитон Зинио влюблен в это поле, а все жители тольдо гордятся им. Поэтому они прежде всего ведут нас показывать посевы. Сразу же за хижинами начинаются пахотные земли, преимущественно засаженные овощами и засеянные кукурузой. Они мало чем отличаются от полей индейцев на Марекуинье и паранских кабоклё. Это небольшие полоски, обработанные лучше или хуже, в зависимости от способностей владельца участка. На краю тольдо замечаем загон, а в нем несколько лошадей. Значит, и лошади есть! Кое-где индейцы лошадей не имеют.