Тайна реки Семужьей - [44]

«На привале не надо. Спешкой все испортишь».

Володя прочитал поданную ему записку и качнул головой:

— Хорошо. Добавь-ка для туману что-нибудь по-французски.

Наташа понимающе улыбнулась и охотно дописала первое, что пришло ей в голову:

«L’homme ecrires — le chien ne lira pas»[2].

Наташа сложила записку уголком и обронила ее под ноги. Потом достала из нагрудного кармана круглое зеркальце. Глядя в него, Наташа видела все, что делалось у нее за спиной.

— Поднял Барбос, — довольно сообщила она Володе. — Читает. Задумался.

— Задумаешься! — с притворным сочувствием вздохнул Володя. — Что он там?

— Все думает. И какая же у него сейчас морда глупая! — говорила Наташа, не отрываясь от зеркальца. — Показал Немому. Смял записку. Передумал бросать. Расправил ее и спрятал в карман. Наверно, Сазонову покажет.

— Очень хорошо! — одобрил Володя. — Подумают теперь, бандюги, прежде чем за пистолет хвататься…

Усталая Наташа остановилась возле плоского камня, покрытого мхом.

— Отдохнем, — сказала она подошедшему Барбосу. Не дожидаясь ответа Барбоса и не обращая больше на него внимания, она села на камень и вытянула усталые ноги.

— Где ты ухитрился забраться в грязь? — упрекнула она Володю. И тут же вспомнила, что он остался без очков. Чтобы как-нибудь смягчить свое замечание, Наташа достала из кармана лыжных брюк крупную раковину и протянула ему: — На вот, почисть сапоги.

Володя взял раковину и острой стороной стал соскабливать присохшую к сапогам грязь.

Наташа обернулась и случайно взглянула на Барбоса и Немого. Выразительное лицо девушки недоумевающе вытянулось. Оба конвоира уставились на раковину, как на живое опасное существо.

Первым взял себя в руки Барбос. Уверенный в том, что отчаянная девчонка нарочно показала раковину, он с деланной беспечностью сплюнул и неторопливо, вразвалку отошел в сторону. Ему необходимо было побыть одному, решить, как держать себя дальше.

Наташа заметила охватившее Барбоса смятение. С трудом преодолевая усталость, поднялась она с мягкого мха и пошла за ним.

Барбос остановился:

— Ты куда?

— А ты… не убежишь? — подозрительно присмотрелась к нему Наташа.

— Чего-о?

— Я не могу отпускать тебя далеко одного, — сказала Наташа. — Удерешь.

— Отойди! — в сиплом голосе Барбоса зазвучали угрожающие нотки. — По-хорошему говорю!

— Не выдумывай, — спокойно ответила Наташа. — Даром, что ли, мы ночь не спали, вас караулили? Сазонов-то удрал. Надо хоть тебя устеречь.

Барбос попятился и пригнул голову, словно оглушенный ударом. Он и в самом деле был оглушен услышанным. Задержанные караулили своих стражей! Кто же кого захватил? Кто кого ведет, стережет? Быть может, права эта девчонка? За ее спиной милиция и солдаты, пограничники и охотники и многие-многие из тех, кто не носит никакой формы. А где-то вдалеке маячила так хорошо знакомая и ненавистная колючая ограда лагеря. При одном воспоминании о ней Барбоса бросило в отвратительный мелкий озноб…

— Уйди! — захрипел он.

И разразился такой бранью, что на этот раз выдержки Наташи не хватило. Девушка отошла в сторону и опустилась на мох, но так, чтобы Барбос видел, что она не спускает с него глаз.

Наконец-то он остался один. Пристальный взгляд Наташи жег его, не давал собраться с мыслями, сосредоточиться. Барбос снял шапку и вытер ладонью мокрую голову. Страшная мысль не давала ему покоя: покончить все двумя выстрелами и бежать; бежать от девушки и парня, которые были его пленниками и вместе с тем строгими неумолимыми сторожами. Но куда бежать? Наташа и сама не подозревала, какой грозный смысл был в ее словах, обращенных к Барбосу: «Тундра для тебя мешок. А завязки от него в крепких руках, в руках Советской власти».

Барбос хорошо знал Кольский полуостров. Как ни велика тундра — надолго в ней не скроешься, а выйти из нее нелегко. Ох как нелегко! В каменистой малонаселенной пустыне заметен каждый человек. Выйди на побережье — там пограничники, проверка документов. Податься к порту? Без пропуска на пароход не сядешь. Если и доберешься сухопутьем, тундрой, до далекой железнодорожной станции — тоже не сразу уедешь… Сейчас, в начале июня, на юг устремился могучий поток пассажиров. Едут матери с ребятами на каникулы, пионеры в лагеря Ленинградской и южных областей, едут многочисленные отпускники. Подолгу ходят они отмечаться в очередь за билетами. Были б большие деньги!.. Но для того, чтобы появились деньги, необходимо забрать из тайника жемчуг. Прежде всего жемчуг! Нет, Сазонов придумал правильно: завести задержанных новоселов на Дикий Берег и бросить их там. Пускай выбираются, если смогут. Туда сам черт забегает раз в семь лет. Как ни крути — надо довести их до места целыми. Незачем самому лезть под такую статью, как умышленное убийство, да еще и с отягчающими обстоятельствами. Хватит! Учен!

Глава двадцать вторая НА ДИКОМ БЕРЕГУ

Кольский полуостров — колоссальных размеров каменная глыба, кое-где чуть припорошенная тонким слоем наносной почвы, принесенной ветрами издалека за многие тысячелетия. В глубине полуострова невысокие, но крутые горы перемежаются с низинами, которые подобно каменным блюдам веками собирают землю и влагу. Южное побережье полуострова, омываемое Белым морем, невысоко. Зато северные берега упираются в Баренцево море отвесными скалами, глубоко уходящими в прозрачную холодную воду.